Много времени это не заняло. Речь шла не о полноценной картине — скорее, об «игрушечной» версии с незначительным числом деталей, явно предназначенной сугубо для проверок при подобных интервью. Если, конечно, нашу встречу можно было назвать таковым.
В исходе я, в общем-то, не сомневалась, но тем не менее работала на совесть. Закончила минут за сорок, затем подошла к закрытой двери. За все это время художник ни разу не заглянул в комнату, хотя бы даже ради того, чтобы посмотреть, на месте ли я и не смылась ли, прихватив из дома пару-тройку ценностей.
Я постучала в дверь. На всякий случай повысив голос, сказала: «Все готово!» — и вернулась на свое место за столом. Брик появился достаточно быстро. Подошел, коротко одарив меня очередным отнюдь не восторженным взглядом, взял бумагу с расчетами и схемами, внимательно ее просмотрел и бросил обратно на стол. Плавно проплыв по воздуху, листок приземлился вплотную к чернильнице. Скривившись, я приготовилась с достоинством принять сообщение о моем несоответствии предполагаемой должности.
— Стало быть, так. — Заговорив, художник даже не счел нужным смотреть мне в глаза. Я скривилась еще сильнее. — Оплата — пятьдесят сребров в неделю. График нестандартный: выходной не всегда в воскресенье, а по договоренности. Как раз по воскресеньям мне нередко бывает нужен помощник. Часы работы — с десяти утра до семи вечера. Раньше десяти тебе здесь делать будет нечего. В случае выставки о времени договариваемся отдельно. Если расчеты надо произвести на дому у клиента, мне все равно, в какие часы ты будешь это делать. Да, и еще. Полагаю, это подразумевается изначально, но хочу уточнить: мне нужен не только архитектор, но и помощник. В том, что касается заказов, подготовки красок и тому подобного. Словом, ассистент. Если тебя устраивают условия, можешь приходить завтра к десяти.
Я смотрела на него, по-прежнему стоявшего у стола, снизу вверх, совершенно неприлично выпучив глаза.
— Вы что, хотите сказать, что… берете меня на работу? — недоверчиво спросила я.
Протекция Дорона никак не могла быть настолько серьезной. Он не такая большая шишка, а художники, тем более оманы, — и вовсе люди по природе своей независимые, предпочитающие полагаться на собственные суждения. Невольно вспомнился давешний нищий, пообещавший исполнение заветного желания.
Брик пожал плечами — даже не удивленно, а скорее безразлично.
— Почему нет? — отозвался он. — Расчеты сделаны идеально, схемы отличные. Ну так как?
Он все-таки соизволил посмотреть мне в глаза. Вопросительно, но в то же время довольно равнодушно. Соглашусь — хорошо, откажусь — он не сильно расстроится. Я в очередной раз впечатлилась тем, насколько он красив — даже сейчас, с таким безразличным выражением лица. А может быть, именно поэтому?