— Ага, и тогда у меня появятся шансы реабилитироваться в глазах твоих студенток, — поддержал мой оптимистичный настрой принц.
— Зря ты на них обижаешься. — Я уклонилась от летевшей прямо на меня мошки и помахала перед лицом рукой, чтобы она не вздумала возвращаться. — На самом деле ты им понравился.
— Я заметил, — расхохотался принц.
— Да нет, правда, — настаивала я. — Просто… ну… такие они, девчонки. К ним надо привыкнуть.
— Что-то подсказывает, что я без этого обойдусь, — продолжал веселиться он.
Понимая, что разговор о делах завершен, я легла на траву и устремила взгляд в небо, по которому неспешно плыли редкие, но очень объемные облака. Очертания одного из них немного напомнили крылья, и это заставило меня захихикать.
— О чем вспомнила? — полюбопытствовал принц.
Сам он ложиться, как я, не стал, но откинулся назад и повернулся набок, опираясь на один локоть.
— Ко мне крестная фея приходила, — призналась я.
— Зачем? — не понял принц.
Не иначе, решил, что для светской болтовни или для обмена опытом.
— Замуж меня выдать решила, — со смешком сообщила я.
Принц приподнялся повыше и в течение нескольких секунд вглядывался в мое лицо, хмуря брови. А потом громко расхохотался. Я последовала его примеру, тем более что предпосылки к такой реакции на собственные воспоминания у меня были и прежде.
— Что, фея к фее? — уточнил принц, отсмеявшись.
— Ага. Я в зеркало смотрю, а фей — две! Смотрю — и сама не знаю: то ли у меня раздвоение личности, то ли белая горячка!
— Что-то мне подсказывает, что белой горячки от кофе с коньяком не бывает, — возразил он. — Так что остается раздвоение личности. Вряд ли ты пьешь алкоголь литрами.
— Давненько не пивала, — призналась я. — Такое только на шабашах с ведьмами хорошо идет, но я с ними сто лет не сидела по-человечески…
— А сейчас что же, времени не хватает?
— И времени, — подтвердила я. — Да и потом… Стоит подумать о том, как назавтра голова болеть будет, и пить не хочется. Вот годы уже не те.
— Да ладно, сколько тебе там? — фыркнул принц. — Лет семьдесят?
— Пятьдесят! — поправила я, гордо подбоченившись.
Вообще-то пятьдесят два, но кому нужны такие точности? Мы же не в бухгалтерии, право слово!
— Пф! — вынес свой вердикт принц. — Тогда вообще о чем говорить? Пятьдесят лет для феи — это же, если перевести на человеческие мерки, небось, не больше тридцати!
— Больше — не больше, но уже не девочка, — припомнила я недавний разговор с Дарьеном.
— И что с того? Самый золотой возраст! — стоял на своем мой нынешний собеседник. — Характер сложившийся, обучение закончилось, хвостов у принцев уже не ищешь, зато вся жизнь впереди.