— Не торопись. Что чувствуешь?
— Ты это о чем?, — с подозрением спросил я. — С толку сбить меня хочешь? Не выйдет!
— И не думал. Зачем? Ты сам себя угробил, силенок-то хватит мечом ткнуть?
В этот момент, я с ужасом понял, что действие симбионтов закончилось. Рука с Вертуном задрожала, с трудом удерживая неподъемную тяжесть. Горбоносый посмотрел на меня с неприкрытой насмешкой.
— Вот так всегда с молодыми. Сил рассчитывать не умеете, самоуверенность прет как из ведра, а все туда же…
Я попытался упасть туловищем на меч, с надеждой на то, что масса тела сработает и он пробьет орех. Не судьба, круль сделал шаг и пнул меня, я шмякнулся на снег, словно куль. Меч горбоносого взметнулся, но прежде чем он опустился, я засмеялся. Скорее захихикал, слабость давала о себе знать.
— Ты случайно не ополоумел, недоносок?
— Глянь, — прошептал я и мотнул головой.
Перворожденные обернулись и увидели, что на край выбрался молодой медведь. Насколько я помню, он самый мелкий и легкий у нас был. Всего-то полтора метра в холке. На удивление, крушить и рвать врага он не спешил. Бросил косой взгляд, повернулся спиной, из-за всех сил упираясь лапами, начал тянуть лиану зажатую в пасти. По нему было видно, что подобная деятельность трудно ему дается. Объект его усилий, медведь-тяжеловес уцепился когтями за кромку стены и еле-еле перевалил через нее. Броневик тоже кидаться в драку не стал, расположился между мальцом и крулями. Верхняя губа у него задрожала и поднялась обнажая клыки, раздалось негромкое рычание. Любой сразу бы догадался, на что он намекает. Прошло всего несколько секунд, но обстановка в форте изменилась кардинально. Семеро человек против трех медведей? Один из которых Шрам собственной персоной? Я лично ставлю на мохнорылое воинство!
— Слушай сюда, дядя, — продолжал шептать я .— Ты не хуже меня знаешь, что без причины и приказа, медведи даже в боевом походе не нападают. Убивать вас я распоряжение пока не дал. Стоит тебе махнуть железкой, от вас мокрого места не останется. Сделайте, как я сказал, за месяц вы свои укрепления восстановите. Все вернется на свои места. Потом будут разговаривать старшие, война — значит война, мир — значит мир. Не совершай поспешных поступков.
— Хорошо, мы уйдем. Но сначала ты дашь мне слово, что разрушать ничего не станешь, особенно орудия.
— Что тебе мое слово? Я ему хозяин — захотел дал, захотел — забрал!
— Ты ведь сын анну? Думаю, ты из истинных, а не перевертышей. Я встречал таких раньше, убиваете, но соврать у вас ума не хватает. Итак?
— Слово, — выдавил я.