льшую часть меня. Если я его вырежу, от меня останется только тонкая кожа и пустота внутри.
— Они давно планировали это, ещё до перерыва, до землетрясения, — я разрешаю словам литься из меня запинающимся потоком. Я прячу лицо в ладонях и опираюсь локтями о колени. — Они умерли, но вернулись, и они не остановятся, — я смотрю на город сквозь пальцы, стараясь не видеть взглядов своих друзей. — У них уже есть сеть вещания. Скоро они получат Мёртвых. Потом Живых. А потом всё остальное.
Бриз теребит мне волосы. Когда солнце опускается вниз, несколько лучей оранжевого света проникают сквозь рваные тучи. Ежедневная солнечная рутина, не обеспокоенная хаосом, происходящим здесь на Земле.
— О чём ты говоришь? — тихо спрашивает Эйбрам. — Как ты это узнал?
Я не отвечаю Эйбраму. Я отвечаю Джули. Я смотрю на её лицо и говорю:
— Я вспомнил, кем я был.
У неё огромные перепуганные глаза, как ледяные метеоры, несущиеся к Земле, но я сопротивляюсь желанию отвести глаза. В этот раз я не сбегу. Я разрешу ей залезть в меня и копаться, и пусть она получит всё, что там найдёт.
Но час суда не наступает. По крайней мере, не сейчас. Вместо того, чтобы требовать ответы и расспрашивать меня о моих грехах, она отворачивается к горизонту и говорит:
— Нам нужно остаться.
Я понимаю, что не дышал. С благодарностью вздыхаю.
— Остаться? — говорит Нора. — Что ты имеешь в виду?
— Мы продолжаем спорить о том, спрятаться или сбежать. С каких пор это стало нашим единственным выбором? Это два варианта сдаться?
Нора хмурится.
— Хмм… Джули… ты очень настаивала на втором варианте.
— Знаю, — она качает головой. — Я была напугана. Говорила себе, что мы найдём помощь и приведём её домой, но всё пошло к чертям… — я замечаю влажный блеск в её глазу. — … а потом появилась мама, и я просто… сломалась, — она смотрит на Эйбрама сквозь слёзы. — Прости. Я правда прошу прощения.
Эйбрам ничего не говорит. У него каменное лицо.
— Но ты прав, Р, — она секунду смотрит на мои ноги, потом поднимает на меня глаза. — Я не могу её спасти, — она поворачивается к Норе. — И ты была права. Она бы не хотела, чтобы я пыталась сделать это, наплевав на остальное, — она вытирает глаза рукой и стискивает зубы. — Мы не можем спрятаться, не можем сбежать. Мы должны остаться и сражаться.
Минуту или две единственным звуком остаётся визг радио Томсен, поскольку она рассеянно бегает по частотам. Я ждал, что Эйбраму будет что сказать, но он просто смотрит то на меня, то на Джули со странной пустотой в глазах.
— Сражаться с Аксиомой? — говорит М, держась за голову, будто бы она болит. — Как?