— А, — произносит он и поднимается, кладя салфетку на стол, пока машет мне пройти к своему месту. — Ты выглядишь лучше. Как ты себя чувствуешь, Харпер?
— Хорошо, — я не собираюсь отвечать ему так поспешно. Вообще-то, я думаю, что разговаривать с ним — плохая идея, пока не разберусь что к чему.
Когда отец задает вам вопрос, вы вежливо на него отвечаете. И это именно то, что я сделала.
Я прохожу к месту, подготовленному для меня, и жду, пока персонал отодвинет для меня стул.
Я не узнаю своего обслуживающего, и мой отец, наверное, замечает, что мне интересно, кто это, потому что он говорит:
— Дэвис… больше не с нами.
— Оу. — Это значит, что он уволился? Или это значит, что я убила его с остальными, когда отравила воду прошлым летом?
Я не задаю вопросов, а он не предлагает. Но я знаю, что правильный вариант — последний.
Тяжело сглатываю, когда до меня доходит. Дэвис был частью моей жизни с момента моего рождения. Я — ужасный человек. Ужасный, плохой человек.
Я отталкиваю эту мысль и поднимаю салфетку, кладя ее на колени, как леди, которой являюсь. У меня безукоризненные манеры по части формальных приемов.
Официанты появляются с водой и ставят одну бутылку передо мной.
Я смотрю на своего отца, и он улыбается.
— Лишняя осторожность не помешает.
Я просто пялюсь на него в ответ.
— Ты уже позвонила Джеймсу?
Я качаю головой.
— Нет, сэр.
— Почему? — спрашивает он, пока передает пустой стакан, чтобы официант налил туда воду, а затем принимает напиток. Он предпочитает виски. Хороший крепкий американский виски. Это смешно, если вы спросите меня. Потому что он очень дешевый. Вы бы подумали, что мужчина, обладающий всеми деньгами мира, мог отдать предпочтение скотчу или бренди. Разве не это пьют благородные мужчины на яхтах в книгах?
— Мне нечего ему сказать, — шепчу я.
Официант приносит мне салат.
Огородная зелень — именно то, что приятно на вкус, и не горчит. Горькие листья отец забирает себе. Так он, правда, заказал это блюдо для меня. Почему?
Я поднимаю вилку для салата и начинаю есть.
— Харпер? — зовет отец, как только я кусаю, заставляя меня схватить салфетку и поспешно проглотить еду, чтобы я могла ответить.
— Да?
— Он прикасался к тебе?
— Кто? — спрашиваю я, пораженная его желчи и разозленная его вмешательством.
— Тет.
— Конечно, прикасался.
Мой отец пристально смотрит на меня. Наверное, он не уверен, что я имела в виду. Но мне плевать. Если он хочет знать, трахалась ли я с Джеймсом, пусть возьмет и спросит. Я снова кладу салат в рот и жду его реакцию.
Он удивляет меня, опуская взгляд вниз на свою еду и прекращая этот разговор.