- Выпендрежник, - Саша закатил глаза, повесил куртку и прошествовал на кухню.
Варя лобызала собаку еще некоторое время, прежде чем вспомнила, что надо разуться и снять пуховик.
- У тебя красиво! - она оглядела квартиру, отделанную под лофт.
Суровый мужской стиль: кирпичные стены, раритетные пластинки в рамках и пара старых снимков с коллегами по цеху, темно-серый диван с красными и черными подушками, застекленные стеллажи с книгами. Налево была кухня, направо - вероятно, спальня, а целый угол гостиной был отдан под музыкальный кабинет: две гитары, синтезатор, ударная установка, стойка с микрофоном и усилители.
- Бывает, играем с ребятами, - пояснил Самсонов, проследив за ее взглядом. - А иногда сам балуюсь. Сделал звукоизоляцию.
- Здорово! - восхищенно выдохнула Варя. - У меня дома только обычное фортепиано и все. И дизайн мама делала - все в итальянском стиле. Знаешь, пятьдесят оттенков бежевого. А у тебя так классно все! Боже, это автограф Дэвида Гилмора?!
- Ты его знаешь? - удивился Саша.
До этих пор ни одна девушка, посетившая его логово, не обратила внимания на главный трофей его коллекции.
- Кто же не знает Pink Floyd?! - она посмотрела на него, как на умалишенного. - И следующее поколение - Курт Кобейн... Боже, как я тебе завидую! Ты подпольный миллионер?
Самсонов действительно выложил нехилую сумму за черновик, написанный рукой легендарного музыканта. Но впервые кто-то смотрел на этот листок в рамке, как на раннего Рафаэля.
- Купил на аукционе тринадцать лет назад.
- Счастливчик, - она легонько прикоснулась к стеклу, охраняющему реликвию, но тут же отдернула руку, словно считая себя недостойной шедевра.
- Ты, наверное, хочешь сходить в ванную, переодеться? А я соображу что-нибудь на скорую руку.
- Можно я приму душ?
- Конечно. Сейчас принесу полотенце.
- Извини, я тебя замучила. Уже поздно, а тебе еще завтра на работу.
- Перестань, я раньше полуночи редко ложусь.
Хендрикс всюду следовал за ней. Проигнорировал даже звук корма, засыпаемого в миску, с любопытством обнюхивая содержимое Вариной сумки. Та радостно ворковала с ним, а в ответ собака подобострастно виляла хвостом и прижимала уши, придавая наглой морде особенно умильное выражение. Самсонову надоело смотреть, как его практически боевой товарищ превращается в комнатную болонку, и слушать это ее слащавое «Хеничка», «Хенюшечка» и, наконец, «Нюсик». Поэтому, как только гостья удалилась в ванную, он оставил ей на кухонном столе подогретый сэндвич с куриной грудкой и соусом из голубого сыра и забрал предательскую псину на прогулку.