Службу вел архиепископ Иов. Прихожан было мало, и собор пустовал.
Густой бас дьякона и мягкий тенор Иова уносились ввысь и снова возвращались.
В соборе пахло ладаном, горели свечи. Молодой князь чуял, что отец чем-то недоволен и непременно заведет разговор. Но о чем? О поездке в Устюг или Вологду? Но о том он поведал государю в день возвращения. Рассказал, о чем говорили с тверским князем Михаилом Борисовичем. А когда речь зашла о князьях, какие на помощь иноземцев полагаются, отец нахмурился:
- Сказываешь, Михаил тех князей судит? Так почто он сам с Казимиром сносится? Михаил Шемячичам уподобился…
Храм покинули молча и так же молча во дворец вошли. Уже в сенях Иван Васильевич обронил:
- После трапезы, сыне, поведай мне обстоятельно, о чем у вас с Михаилом разговор велся.
Молодой князь усмехнулся. Подумал, кто-то из дворян, его сопровождавших, донес.
На душе осадок неприятный возник. Разве мог он передать отцу, как сурово судил Михаил его предстоящий брак с греческой царевной?
Но ведь Иван Молодой и сам понимал, что у князя Михаила в словах желчь, потому как он не может смириться, что отец памятью великой княгини поступается.
И уж, конечно, не мог молодой князь передать отцу, как, прощаясь, Михаил Борисович сказал: «Помни, Тверь тебя завсегда рада принять…»
Выйдя из трапезной, уединились в малой палате. Разговор вели короткий, не присаживаясь. И впервые молодой московский князь защищал тверского князя:
- Почто ты, отец, Михаила сурово судишь? Не враг он Москве и зла ей не желает.
Иван Третий сурово оборвал сына:
- Ты, Иван, князя Михаила по словам судишь, а я по делам. Он в душу твою лез. Отчего же, когда великая княгиня Марья жива была, Михаил заверял, что с Москвой ему по пути, а ныне слова те позабыл? Ох, как бы я хотел прочитать грамоту Михаила, какую писал он литовскому Казимиру!
И, оборвав речь, направился к двери. Потом вдруг обернулся, бросил:
- Приглядись, сыне, к тверскому князю Михаилу…
Развернув пергаментный свиток с нанесенной на нем географической картой, молодой великий князь Иван долго смотрел на границы Московской Руси, еще дедом и отцом покоренные земли. Вот пермяки и зыряне, а вот манси и югра…
А эти территории раньше Великому Новгороду принадлежали. Они до самого Студеного моря распростерлись. Князь Иван устремления московских князей одобрял, но отчего отец, покоряя Новгород, сучья вырубил, а корни оставил?
С властью князей ярославских и ростовских навсегда покончил, а с рязанским князем продолжает в мире жить. А все потому, что жена князя рязанского - сестра государя московского Анна Васильевна.