Путь в нужный магазин лежал через рынок, и, пока мы шли, я не переставала озираться по сторонам. Несмотря на вечер, торговля кипела. Кругом слышались крики, торговцы старались всучить прохожим товар, а те в свою очередь пытались сбавить цену.
На рынке было все – и сочные овощи с фруктами, и специи, и даже соленья. Один дедок продавал соленые бочковые огурцы и клятвенно заверял, что лучше просто не бывает. И это невзирая на покрывающую их плесень.
– Красавица, хочешь, погадаю?
Я так увлеклась, что не сразу поняла, что обращаются ко мне. Оторвавшись от созерцания рыночной жизни, увидела преградившую путь женщину. На ней красовалось цветастое платье, на плечи был накинут шерстяной платок. Бусы и многочисленные браслеты в комплекте прилагались. Все по регламенту, в общем.
Ох, не зря мне сегодня цыгане вспомнились. Даже странно как-то, не думала, что здесь можно встретить представителей вольного народа.
– Спасибо, не хочу, – возразила и попыталась ее обойти.
Знаю я, чем все это заканчивается, и ни в какие гадания не верю.
Смуглянка покачала головой, отчего звякнули крупные золотые серьги.
– Отчего же? Судьбу узнать не желаешь?
– Денег нет, – я развела руками, – брать с меня нечего, так что можете не стараться.
Сразу вспомнился случай, когда мы с Маринкой гуляли в парке. Тогда нам тоже явилась «ясновидящая» и пророчила обеим долгую счастливую жизнь. Правда, после того как подруга заявила, что у нас нет денег, провидица чуть ли не проклинала. Нет, я хорошо к людям отношусь, но терпеть не могу, когда кто-то прямо на улице начинает бесцеремонно навязываться.
– Порядок нарушаем, ичши? – неожиданно обратился к ней Диан. – А документы при себе имеются?
Цыганка как-то странно на него посмотрела и улыбнулась:
– Хоть и турьер, а сердце-то доброе. Сострадательное. Только места в жизни так и не нашел.
Диан хотел что-то сказать, но она не дала ему это сделать, вновь переключившись на меня:
– А тебе, красавица, все ж скажу, хоть ты и не хочешь. Сложная судьба у тебя и путь трудным был. Обмана много. Но как третья череда пройдет, как снег землю заметет, так и наладится все.
Не успел никто опомниться, как цыганка тряхнула черными кудрями и слилась с гудящей толпой.
– А тебя, пасечник, двойня ждет! – донеслось издалека, и задорный женский голос утонул в базарном шуме.
Руф побледнел, вытер вспотевшую переносицу и негромко пробормотал:
– Вот же ичши… Храни меня Покровительница!
Пока Диан ругался, сердясь на то, что упустил ее из виду, так и не взглянув на документы, я мысленно возвращалась к словам цыганки. Понятно, что подобная абстрактная фраза могла подойти к жизни любого. У всякого и судьба может быть тяжелой, и путь трудным, но что-то в словах цыганки меня взволновало.