Катя прожила у Ладислава четыре дня. За это время он свозил ее в Карловы Вары, в Градец Кралове, где показал не только королевский дворец, но и любимый с детства театр кукол «Драк», то есть дракон, который считался лучшим в мире.
Когда-то, в школьные годы, Катя приезжала в Чехию, вернее, в Чехословакию с мамой. Тогда они тоже ездили в Карловы Вары и много ходили по центру Праги. Сейчас город было не узнать: его словно вымыли, подкрасили, подчистили, особенно Карловы Вары, где, к своему величайшему удивлению, она увидела огромные объявления на некоторых домах, написанные по-русски: «Продаются квартиры», «Продается дом» и телефоны, по которым следует связаться с владельцем.
— Ничего необычного, — объяснил Ладислав, заметив Катино удивленное лицо. — У новых русских появились деньги, они купили здесь много домов, привели их в порядок, а теперь сдают и продают. У государства таких средств для ремонтных и реставрационных работ не было. Зато курорт засиял и зацвел всеми цветами радуги.
Действительно, дома стояли розовые, сиреневые, палевые, голубые, словно в сказке…
Наконец Катя была представлена руководящим сотрудникам фирмы, которые встретили ее дружелюбно и сразу провели в отведенный ей небольшой кабинетик, предложив на выбор либо его, либо общую комнату для переводчиков. Она предпочла общую комнату, чтобы поближе сойтись с коллегами и в случае языковых сложностей на первых порах иметь возможность посоветоваться, обратиться за помощью.
С гостиницей тоже все устроилось наилучшим образом, Кате все понравилось, и никаких претензий или особых просьб у нее не возникло.
Все было прекрасно, кроме того, что сердце не переставало ныть и тосковать по Андрею, а пресловутый шаг к ненависти, на который она решительно настроилась, никак не удавалось сделать, потому что это только в пословицах так говорится, а на самом деле сделать такой шаг — все равно, что Рубикон перейти, можно и утонуть…
О звонке Андрея Катя не знала — Елена Андреевна и Виктор решили не сообщать дочери пока ничего, поскольку короткий разговор ничего не прояснял в намерениях Андрея, но у Кати мог вызвать лишь новые переживания и тревоги.
Наступил сентябрь.
Театр собирался на гастроли в Пензу и Саратов.
Елена оказалась права — на «Сирано» народ ломился, администратора осаждали просьбами, записками, без конца звонил телефон. Однажды после спектакля дежурный администратор заглянул в гримуборную Елагина.
— Тут вам третий день какой-то капитан милицейский звонит. Я было подумал, что он на спектакль рвется, но оказалось, желает лично пообщаться. Вот, я записал его телефон и фамилию. Может, гаишник какой-нибудь.