Он хватает третий сендвич и кладет себе на колени, скрючившись и прикрывая его грудью, пока поглощает второй.
- Ты выросла здесь? - спрашивает он, после того как проглатывает огромный кусок еды.
- Нет. Я выросла в Уилмингтоне. Это дом моей бабушки. Она оставила его моим родителям, когда умерла, а они оставили его мне, - вот. Я произнесла это. И ощутила лишь капельку боли. Тупой боли, что как валун дробит мои ребра. - Я жила в Саванне, но после... Ну, я просто захотела уехать домой. Это было ближайшее место для меня.
Киллиан хмурится, но его голос нежен.
- Когда они умерли, Либби?
Я не хочу отвечать. Но молчание еще хуже.
- Чуть больше года назад, - я делаю вдох. - Мои мама и папа поехали на ужин. Папа напился, но всё равно сел за руль.
Я не говорю ему, что папа всегда был пьян в конце дня, отдаваясь тому образу жизни, от которого обещал отказаться, когда родилась я. Была ли я виной его пагубного выбора? Нет. Но в некоторые дни казалось, что так. Я напряженно сглатываю.
- Он врезался в семейный минивен. Убил мать в минивене, себя и мою маму заодно.
- Ебаный ад.
Я пытаюсь пожать плечами, но ничего не выходит.
- Что есть, то есть.
- Это отстойно, сладкая.
Кивая, я тянусь к холодильнику за еще одной порцией лимонада.
- Либерти?
Его голос такой нежный и осторожный, что я сразу же замираю и поднимаю голову.
Киллиан сжимает свой затылок рукой, его челюсть стиснута. Но он не отводит взгляда, хотя очевидно, хочет это сделать.
- Я... Блядство... - он делает еще один вдох. - Прости меня. За то, как мы познакомились. За то, что меня вырвало на тебя, и я испортил твой газон, - его щеки краснеют, что даже немного мило. - Но больше всего за то, что заставил тебя заботиться о пьяном водителе.
Он стряхивает несколько песчинок с колен.
- Это было отстойно. И я не такой парень, - его темные глаза округляются, и в них мерцают призраки. - Или я не был таким до недавнего времени. У меня просто... в последнее время трудный период, - заканчивает он, бормоча и хмуро глядя на море.
- И ты обратился к бутылке, - не мне его критиковать. И я пытаюсь смягчить свой голос. - Это никогда не помогает, знаешь ли.
Он фыркает.
- О, я знаю, - Киллиан снова бросает на меня взгляд, и его губы изгибаются в горькой улыбке. - Очевидно, что я провалил этот эксперимент.
- Если бы ты провалил его, - говорю я тихо, - то был бы мертв.
Киллиан бледнеет.
- Думаю, ты права, - говорит он очень тихо.
Мы молчим, слушая шум волн и крики чаек. Затем я передаю ему сендвич.
- Я рада, что ты не умер.
«Рада, что ты здесь. Со мной».
Но у меня не хватает смелости произнести это.