— Само собой, — коротко сказал Никлас и отвернулся.
Весь обеденный час он проспал в складской на мешке со стружками, к обеденному столу даже не подошел. Весть о его увольнении пришла после обеда и на ткацкую фабрику — об этом позаботился Шембек, а Тестолини сообщила ее подружка.
— Слушай, Никлас уходит. Его увольняют.
— Трефца? Не может быть!
— Да-да, Шембек принес на хвосте свежую новость. Жалко его, да?
— Да, если это правда. Но Хаагер горяч, это так! Он давно уже пытается завести со мной шашни.
— Да что ты, я бы дала ему по рукам. С женатым вообще не надо связываться, ничего хорошего не получится, и тебя потом никто замуж не возьмет.
— Это еще самое меньшее зло. Я уже раз десять могла выйти замуж, даже за станционного смотрителя. Если бы только захотела!
С мастером она хотела бы довести дело до конца, он ей по крайней мере казался надежным. Но юного Дирламма она хотела бы тоже иметь, если Трефц уедет. Дирламм был очень мил, так наивен и отличался очень хорошими манерами. То, что он к тому же был сыном богача, об этом она не думала. Деньги у нее были бы от Хаагера или еще от кого-то. А волонтер ей просто нравился, он был хорошенький и сильный и к тому же почти маленький мальчик. Никласа ей было жалко, и она боялась грядущих дней, пока он еще не уедет. Она любила его и по-прежнему все еще находила статным и видным, просто красавцем, но у него было слишком много причуд и излишних требований, он все время мечтал о женитьбе и был очень часто безмерно ревнив, так что практически она мало что теряла.
Вечером она поджидала его вблизи дома Хаагера. Сразу после ужина он вышел, она поздоровалась с ним и повисла у него на шее, и они медленным шагом направились за город.
— Это правда, что он объявил тебе об увольнении? — спросила она, не дождавшись, чтобы он сказал сам.
— Ага, значит, ты тоже уже знаешь?
— Да. И что ты собираешься делать?
— Поеду в Эслинген, мне там давно предлагали место. А если там ничего нет, буду странствовать.
— И больше не будешь думать обо мне?
— Больше чем нужно. Я не знаю, как выдержу. И только думаю об одном — ты должна поехать со мной.
— Да, это было бы справедливо, если бы было возможно.
— Почему это невозможно?
— Ах, ну сам подумай! Не можешь же ты идти странствовать с бабой, как бродяга.
— Это, конечно, нет, но если я получу место…
— Да, если ты его получишь. В этом-то все и дело. Когда ты уедешь?
— В воскресенье.
— Тогда, значит, ты еще напишешь до этого и дашь о себе знать. И когда ты там устроишься и у тебя будет все хорошо, ты напишешь мне письмо, и тогда мы посмотрим.