— А где ты был всю ночь?
— Разве тебя это касается?
— Думаю, что да. Ты живешь в моем доме, и я требую порядка.
Никлас громко засмеялся. Теперь ему было все равно, что будет дальше.
Ему осточертел Хаагер и его идиотские требования порядка, да и все остальное.
— Что тут смешного? — крикнул мастер сердито.
— Смех напал, Хаагер. Ты мне кажешься большим юмористом.
— Нет здесь никакого юмора. Поберегись!
— Может, и нет. Знаешь, господин мастер, про порядок это ты отлично сказал. «Я требую порядка в доме!» Хлестко сказано. Но это и заставило меня засмеяться — говоришь о порядке в доме, а у самого нет никакого порядка.
— Что? Чего у меня нет?
— Порядка у тебя нет. С нами ты ругаешься и лютуешь из-за каждой мелочи. Или, например, как обстоят у тебя дела с собственной женой?
— Заткнись! Эй, ты, собака! Собака ты, говорю я тебе.
Хаагер подскочил к нему и стоял, сжав кулаки, перед подручным. Но Трефц, который был сильнее его в три раза, посмотрел на него, хлопая ресницами, почти с дружеским участием.
— Спокойно! — произнес он медленно. — Когда разговариваешь, надо быть вежливым. Ты не дал мне договорить до конца. Мне, собственно, нет никакого дела до твоей жены, хотя мне ее и жалко…
— Или ты заткнешься, или…
— Это потом, когда я закончу работу. Так вот, до твоей жены, как я уже сказал, мне нет никакого дела, нет мне дела и до того, что ты бегаешь за фабричными девчонками, ты, похотливая обезьяна. Но вот до Марии мне даже очень есть дело, и это тебе известно так же хорошо, как и мне. И если ты дотронешься до нее хоть пальцем, тебе будет очень плохо, можешь в этом не сомневаться. Так. Я сказал все, что хотел.
Мастер был бледен от возбуждения, но так и не решился затеять с Никласом драку.
Тем временем подошли Ханс Дирламм и ученик и остановились у входа, с удивлением услышав громкий крик и злые слова, прозвучавшие здесь ранним утром, в самые спокойные часы. Он посчитал лучше не затевать скандал, поэтому переборол себя и несколько раз сглотнул слюну, чтобы унять дрожь в голосе.
А потом громко и спокойно сказал:
— Хватит на сегодня. Со следующей недели ты свободен, у меня уже есть на примете новый подручный. А теперь все за работу, быстро!
Никлас только кивнул и ничего не ответил. Он тщательно зажал заготовку в токарном станке, проверил резец, вынул его и пошел с ним к точильному камню. Другие рабочие тоже с большим старанием принялись за работу, и за всю первую половину дня в мастерской не было произнесено и десятка слов.
Только в обеденный перерыв Ханс отыскал старшего подручного и тихо спросил его, действительно ли он собирается уйти.