Когда я уходил, она поцеловала меня и отпустила от себя жестом благословения, какого я никогда ни у кого не видел.
Дядю Маттеуса я навестил в его конторе, где он сидел за газетами и каталогами. Он не стал усложнять мне жизнь, выслушивая мои объяснения по поводу решения не садиться и поскорее уйти.
— Так, значит, ты снова на родине? — сказал он.
— Да, наконец-то, давно уже пора.
— Ну и сейчас у тебя все в порядке, как я слышал?
— Довольно хорошо, спасибо.
— Ты должен пойти поздороваться с моей супругой, так?
— Я уже побывал у нее.
— Ах вот как? Ну молодец! Тогда все в порядке.
И с этими словами он вновь уткнулся носом в книгу, протягивая мне руку, и так как он приблизительно сумел даже угадать направление, я быстро пожал ее и, довольный, вышел.
Ну, с официальными визитами было покончено, и я пошел домой подкрепиться, где в честь меня приготовили телячье жаркое с рисом. После обеда мой брат Фриц потащил меня в свою комнату, где под стеклом на стене висела моя старая коллекция бабочек. Сестра хотела поболтать, она всунула голову в дверь, но Фриц резко отмахнулся от нее со словами:
— Нет, у нас свои секреты.
Потом он испытующе посмотрел на меня и, прочитав на моем лице ожидаемое напряжение, вытащил из-под кровати ящик, крышка которого была обита частично жестью и утяжелена несколькими увесистыми камнями.
— Угадай, что там внутри, — предложил он тихо и хитровато.
Я вспомнил про наши прежние забавы и пристрастия и выкрикнул:
— Ящерицы!
— Нет.
— Ужи?
— Ничего подобного.
— Гусеницы?
— Нет, и вообще ничего живого.
— Нет? А почему тогда ящик так тщательно упакован?
— Потому что есть вещи более опасные, чем гусеницы.
— Опасные? Ага — порох?
Вместо ответа он снял крышку, и я увидел в ящике множество пакетиков с порохом различного калибра, древесный уголь, взрыватели, запальные шнуры, кусочки серы, коробочки с селитрой и железными опилками.
— Ну, что скажешь?
Я знал, что мой отец не смог бы ни одной ночи спать спокойно, если бы ему стало известно, что в комнате мальчиков спрятан ящик с таким содержанием. Но Фриц просто светился от удовольствия и от радости и сумел так ошарашить меня, неуверенно высказавшего всего лишь предположение, что я тут же успокоился. Ведь я сам был морально повинен в этом и в то же время обрадовался как школьник этому арсеналу для предстоящего фейерверка.
— Поможешь мне? — спросил Фриц.
— Конечно. Мы ведь можем запустить все это вечером в саду, а?
— Факт, можем. Недавно я устроил взрыв на пустыре за городом, с полфунтом пороха. Бабахнуло не хуже, чем землетрясение. Но у меня больше нет денег, а нам еще много чего нужно.