— Я дам тебе талер.
— Здорово! Тогда будут ракеты и здоровенные хлопушки.
— Но только осторожно, идет?
— Осторожно! У меня еще ни разу прокола не было.
Это был намек на крупную неудачу, которую я пережил в четырнадцатилетнем возрасте при фейерверке, чуть не лишившись глаз и жизни.
Он показал мне свои запасы и кое-какие заделы, посвятил меня в некоторые новые эксперименты и изобретения и привлек к ним мое любопытство, пообещав кое-что продемонстрировать из того, что до сих пор держал ото всех втайне. Так прошел его обеденный перерыв, ему пора было в контору. И едва я после его ухода закрыл таинственный ящик и задвинул его под кровать, как вошла Лотта и позвала меня на прогулку с ней и отцом.
— Как ты находишь Фрица? — спросил отец. — Он вырос, не правда ли?
— О да!
— И стал намного серьезнее, да? Он начинает выходить из детского возраста и отвыкать от своих шалостей. Да, теперь у меня только выросшие дети.
Ладно, отмахнемся, подумал я, немного стыдясь. Но это было чудесное полуденное время, на полях среди зерновых цвели огненные маки и весело проглядывал куколь. Мы медленно прогуливались и разговаривали исключительно о приятных вещах. Знакомые леса и фруктовые сады приветствовали меня, махали листьями и цветами и выглядели столь нарядными и сияющими, словно все всегда было прекрасно и в полном ажуре.
— А теперь мне надо тебя кое о чем спросить, — начала Лотта. — Я собираюсь пригласить к нам на несколько недель мою подружку.
— Так. И какую же?
— Ну ту, из Ульма. Она на два года старше меня. Как ты думаешь? Сейчас, когда ты с нами, ты самый главный в этом деле и должен мне сказать, если ее визит будет тебя смущать.
— Что она собой представляет?
— Она только что сдала экзамен на должность учительницы…
— Ой!
— Никакого «ой». Она очень милая и никакой не синий чулок, точно нет. К тому же учительницей она так и не стала.
— А почему?
— Сам ее спросишь.
— Значит, она все-таки приезжает?
— Балда! Все зависит от тебя. Если ты считаешь, что нам лучше остаться без посторонних, тогда она приедет как-нибудь позже. Поэтому я тебя и спрашиваю.
— Я сейчас погадаю на пуговицах.
— Тогда лучше скажи сразу «да».
— Ну хорошо — да.
— Прекрасно! Тогда я напишу ей прямо сегодня.
— И передай от меня привет.
— Это ее вряд ли обрадует.
— Между прочим, как ее зовут?
— Анна Амберг.
— Амберг — это красиво. И Анна — это святое имя, хотя и очень скучное, уже потому, что его никак нельзя сократить.
— А Анастасия было бы лучше?
— Конечно, можно сказать Стася или Стасель.
Тем временем мы уже добрались до самой верхушки, которая от одного уступа к другому становилась все ближе и притягивала к себе. Мы стояли и смотрели со скалы на странным образом уменьшившиеся поля, спускавшиеся по склону, по которому мы поднимались, и належавший глубоко внизу в долине под нами город. А за нами на холмистой местности стоял в часе ходьбы черный еловый лес, прерываемый узкими полосками лужаек или квадратом зерновых, резко выделяющихся на черно-синем фоне.