— Я тоже с вами пойду!
И мы втроем спустились по лестнице, я старательно открыл тяжелые ворота, и мы вышли в теплые сумерки и медленно побрели по городу, через мост и рыночную площадь и круто вверх к пригороду, где жили родители Хелены. Обе девушки болтали, как сороки, а я прислушивался и радовался, что присутствую при этом, прилипнув к ним как репейник. Иногда я шел медленнее, делал вид, что смотрю, как там с погодой, и даже оставался на шаг сзади, чтобы посмотреть на нее, как она гордо несет свою каштановую головку на тонкой шее, на ее затылок и как она ровно ступает сильными ногами.
Дойдя до дома, она протянула нам руку и вошла внутрь, я еще увидел ее шляпу в сумрачном подъезде, прежде чем дверь захлопнулась.
— Да, — сказала Лотта. — Она красивая девушка, а? И в ней есть что-то милое.
— Пожалуй… А как обстоят дела с твоей подружкой? Она скоро приедет?
— Вчера я написала ей.
— Вот как. Ну, мы пойдем домой тем же путем?
— Как хочешь, мы можем пойти мимо садов, идет?
Мы пошли узкой тропкой между заборами вокруг садов. Было очень темно, и нужно было следить за полуразвалившимися мостками и торчащими наружу прогнившими планками забора.
Мы уже близко подошли к нашему саду и видели, что в доме зажгли лампы в гостиной.
Тут вдруг кто-то тихим голосом произнес: «Тс-с! Тс-с!» — и моей сестре стало страшно. Но это был наш Фриц, который прятался за забором и дожидался нас.
— Следите за мной и не двигайтесь! — крикнул он, а потом зажег спичкой фитиль и перепрыгнул к нам.
— Опять фейерверк? — зашипела на него Лотта.
— Грохота практически не будет, — заверил ее Фриц. — Обращаю ваше внимание на то, что это мое изобретение.
Мы ждали, пока прогорит фитиль. Потом что-то начало потрескивать и как-то неохотно полетели маленькие искорки, словно порох был подмочен. Фриц так и светился от удовольствия.
— Сейчас начнется, сейчас, сначала белый огонь, потом маленький взрыв и красное пламя, а потом необычайно красивое синее!
Но получилось не так, как ему хотелось. После нескольких вздрагиваний и искрения в воздух вдруг вылетело все это великолепие с треском и выхлопом под мощным давлением, как белое паровое облако.
Лотта засмеялась, Фриц выглядел несчастным. И пока я его утешал, густое пороховое облако торжественно и медленно проплывало над темным садом.
— Синее все-таки было немножко видно, — начал Фриц, и я быстро с ним согласился. Потом он мне со слезами в голосе описал всю конструкцию роскошного фейерверка и как все должно было происходить.
— Мы еще раз попробуем, — сказал я.
— Завтра!
— Нет, Фриц. На следующей неделе.