— Правильно, Ген, правильно, долги надо отдавать при жизни заимодавца.
— Я бы не стал так формулировать. Он мне более чем родной человек, я люблю его и отношусь к нему с огромной нежностью и уважением. — Генрих сделал паузу и добавил: — Так же, как и к вам, мои дорогие Ореховы.
Сашенька сразу же предложила одновременно с покупкой новой квартиры продать старую. Это значительно уменьшит расходы.
— Видишь, какая она практичная, — обратился Генрих к Мите, — а я об этом даже и не подумал. Полагаешь, она стоит каких-то денег?
— Жилье в Москве всегда стоит денег, — назидательно заметил Митя. — Только делай все через проверенную фирму, а то обдурят, облапошат за милую душу, это у нас сейчас очень распространенный бизнес, может быть, даже доходнее твоего.
— Я могу рассчитывать на твою помощь? — спросил Генрих.
— Что за вопрос? Разумеется. В понедельник и начнем, а то ведь ускачешь домой и не успеешь.
— Я останусь в Москве столько, сколько потребуется, чтобы все оформить и перевезти старика — ему одному с переездом не справиться, а ты тоже ведь не баклуши бьешь, знаю.
— Ты поразил меня сегодня своими поговорками в самое сердце! Собираешь их, что ли? — удивился Митя.
— Да нет, сам поражаюсь. Они сами вылезают откуда-то, из подсознания, наверное… не знаю, — пожал плечами Генрих.
Сидели почти до часу ночи. Разговорам не было конца. Когда Генрих стал прощаться, договорились, что завтра он приедет пораньше, чтобы привезти подарки, а потом они с Сашенькой отправятся на встречу.
— А ты разве не поедешь с нами? — спросил он Митю.
— Что мне там делать? У них тоска смертная — ни одного остряка, ни одного весельчака. Один был — и тот махнул на загнивающий Запад.
— Ну, знаешь! — только и смогла сказать Сашенька — так она была возмущена.
— Не стоит сердиться, — сказал примирительно Митя, — просто у вас с отъездом Генриха нет равных мне.
— Папик, не хвались так бесстыдно, скромность украшает человека.
— Твоему папику не нужны украшения, он и так красив, — с гордостью за друга заметил Генрих.
— Ты тоже очень красивый, — сказала Танька, откровенно любуясь им, — только ты… нет, не скромный, а… не знаю, как сказать… застенчивый, наверное… — И вдруг залилась краской.
Возникла общая неловкость, и Сашенька постаралась скорее сгладить ее, заявив:
— Ладно, ладно, время позднее, а Генриху еще добираться до гостиницы. Лучше бы вызвать такси.
— Не беспокойся, Сашенька, я еще не разучился ловить леваков.
— Ты собирался заехать за мамой к четырем? — неожиданно спросила Таня.
— Да. Чтобы вместе рассмотреть подарки и успеть к шести на встречу, — ответил Генрих.