— Вот теперь все.
Ирек восхищенно вздохнул:
— Круто ты продвинулся в магии!
— Это не моя магия, а сила владык, — со странной горечью заметил синеглазый. — Толку, что теперь эта чужая сила — у меня? Отец был сильнейшим, а после отречения стал слабее низшего демоненка.
— Ты не прав. Мечник тоже заведомо сильнее безоружного, если владеет мечом.
— Если… Нет времени на споры. Поставь усиленную охрану к башне, — распорядился Дьяр.
— Подожди! — дернулась я за ними. — Зачем охрана? Почему мне нельзя выходить?
Не поворачиваясь, синеглазый пояснил на ходу:
— Убийца снова вышел на охоту. Сегодня он напал на девушку из Тринадцатого клана, а это еще мои подданные. Нагло, чуть ли не при всех. Видимо, испугался, что не успеет до появления драконов смерти. Вырезал ей сердце. Следующей жертвой, как нетрудно догадаться, он выберет сельо. Ты должна казаться слабой, но охраняемой дичью, Лика. Тогда будет шанс обмануть ловца.
Врет. Он просто решил, что убийца не должен иметь никаких шансов. Правильно решил, нечего и возразить. Но сидеть взаперти я не буду!
— Тринадцатый клан — это же вампиры! — удивилась я. — Но ведь убийце нужны для ритуала живые сердца, а вампиры — нежить!
Дьяр замер. Развернулся, вперив мрачные очи:
— Да, вампиры — это неупокоенные мертвецы, но в момент поглощения чужой крови и несколько дней после сердце вампира снова начинает биться. Не знала?
Ну вот что он злится? Что подданную не уберег? Так и Сатарф не уберег. И Алиан своих беленьких адепток не уберег. За каждой девчонкой не уследишь. Кстати…
— А вы провели переговоры с моим отцом, Ваше Темнейшество?
— О чем? — Дьяр вышел из зала.
— Да, точно, я же тебе докладывал, — подхватил Ирек. — О тех кинжалах эпохи Шарх. Он что-то о них знает.
— Не до того было, — вздохнул синеглазый и свернул на лестницу. — Даже если он что-то знает о кинжалах, как это может помочь найти убийцу?
Ирек последовал за ним. Я не отставала. Может, проскользну под шумок, раз оба отпрыска Сатарфа изволят ножками по бренному камню ступать, а не теневой дорогой. Не хочу я быть узницей! И кольцо надо забрать у бастарда — это мой единственный путь к бегству, если эти гады башню запрут.
Сатарф торопился как мог, а мог он куда меньше, чем прежде. Тот, кто вкусил вершины могущества, кто был почти равен богам и даже изгонял их со своей земли — для начала обнаглевшую Лойт, — оказался отброшен на самое дно. Сейчас бывший владыка Тьмы и Теней чувствовал себя младенцем бескрылого низшего демона.
Без одного глаза, без крыльев, без магии. Почти без магии. Все-таки он оставался демоном, сыном Матери Тьмы, которая не сняла с него благословения. Наоборот, помогала поскорее заживить раны, а глухими ночами выгоняла дичь под его умелые руки.