И призрак исчез.
Я с трудом увидела оборванную нить — она стала совсем прозрачной, как и все изделие, над которым трудилась Кикерис. Когда я потянулась к оборвышу, кончик вильнул в сторону. Но так вяло, словно спящая ящерица. Нить и была холодной, как ящерица. Но стоило мне взять кончик двумя пальцами, как она, яростно дернувшись, вырвалась и хлестнула меня по руке. Хорошо, что удар пришелся по кончику длинного ногтя — нить оказалась стальной, острой, как меч, и я отделалась только срезанным ногтем. Прощай, маникюр.
Ах так! Жутко разозлившись, я сдернула с косы пеструю ленточку с наложенным на нее парализующим заклятием.
Пока я воевала с едва видимой нитью, стремившейся то захлестнуть мне шею, то живодерски отрезать руки-ноги, Кикерис метнула в шустрый, ставший совсем крошечным клубок спицу и пришпилила его к стене. Каменной! Сложенной из сверхпрочных базальтовых глыб! Не зря я боялась ведьминого оружия. Беглец остервенело задергался, но удивительная кастелянша уже подскочила и, крепко удерживая в кулаке, осторожно сняла.
В этот момент и я поймала ненормальную нить, захлестнув ее кончиком ленты. Не ожидая такого коварства, нить дернулась один раз и сделала вид, что упала в обморок, — обмякла, притворившись шелковой.
А Кикерис с плененным клубком уже подскочила ко мне.
— Дай! Быстрее! — и вырвала полуобморочную добычу из моих рук.
Оглушительный аккомпанемент невидимых порванных струн, под который происходила эта странная битва, уже затихал, когда ведьма дрожащими пальцами грубо связала кончики нитей и замерла, зажав узелок в кулаке, шепча над ним заклинание на непонятном мне языке. Ее голос умолк вместе с эхом.
В наступившей тишине, нарушаемой только нашим судорожным дыханием, старуха раскрыла коричневую морщинистую ладонь. Место разрыва тускло светилось багровым и выглядело безобразным утолщением, но нить снова была целой.
С ума сойти, какие переживания из-за какого-то недовязанного шарфа! Пусть и колдовского.
— Успели! Спасибо тебе, девочка! — Ведьма всхлипнула, вытерла слезу, скатившуюся по морщинистой щеке. Крепко обняла меня.
Я не стала говорить, что, не заявись я сюда, ничего и не случилось бы: кто их знает, эти волшебные клубки, да и вязальщицы более чем странные. Вот и Рагана, оказавшаяся сестрой Кикируси, постоянно сидела над вязаньем.
Пока я изумленно хлопала ресницами, Кикерис куда-то припрятала и клубок, вернувшийся к первоначальному объему, и вязанье. Когда она, ссутулившись, пошаркала к выходу, в руках у нее уже ничего не было.
— Что за жизнь! Сплошные стрессы! Не один, так другой в беду попадет! Как уследить-то за всеми, шалопаи мои ненаглядные? — бормотала она, пока не скрылась за дверью, оставив меня совершенно одну в башне, если не считать притихший на верхних этажах зверинец.