В-шестых, конфликты социальных инстинктов между поколениями неизбежны при увеличении продолжительности жизни и частой смене стратегий развития внутри одной страны.
Эти закономерности показывают, что социальные инстинкты внегеномного наследования являются важнейшим компонентом организации сообществ гоминид и инструментом управления поведением. Их преимущества и одновременно хронические недостатки обусловлены слишком глубокой кортикальной фиксацией алгоритмов поведения, привитых в детском и юношеском возрасте. С одной стороны, эта устойчивость запечатления позволяет адептам легко жертвовать собственной и чужой жизнью, что повышает социальную эффективность государства, культа или тайного общества. С другой стороны, та же устойчивость вынуждает искать способы физической замены носителей устаревших инстинктов, которые не поддаются коррекции в новых условиях.
Жестокая практическая цикличность смены социальных инстинктов доказывает естественное происхождение этого явления и его направленность на получение видоспецифических преимуществ. Реальными источниками адаптивности людей стали две простые причины: сложное социальное поведение и наличие областей мозга для хранения его алгоритмов. В целом столь пластичная и индивидуально устойчивая система управления стала источником отбора, что ускорило эволюцию мозга человечества.
Невероятная ценность появления внегеномного наследования социальных инстинктов человека может быть понята только через анализ проблем теории эволюции. Теоретические вопросы законов развития биологической жизни на Земле активно будоражили научное и общественное мнение чуть меньше столетия назад. К середине ХХ века всем казалось очевидным, что теория Ч. Дарвина-А. Уоллеса, дополненная генетикой, молекулярной биологией, законами макро- и микроэволюции в сочетании с эволюцией экосистем, вполне объективно объясняет наблюдаемые глобальные биологические изменения в животном и растительном мире (Северцов, 2005). По этой причине горячие споры о жизнеспособности гипотезы Ж.Б. Ламарка давно забыты и представляют интерес только для историков науки. Поскольку обсуждение старинных течений научной мысли в учебном процессе упрощено до полного непонимания, мне придётся напомнить суть основной идеи этого исследователя.
В своём главном теоретическом труде «Философия зоологии» Ж.Б. Ламарк сформулировал роль влияния на организмы среды обитания и образа жизни. Он считал, что по мере того, как изменяются условия обитания, климата, питания и образа жизни, трансформируются соответственным образом и рост, форма, соотношение частей, окраска, консистенция, подвижность и индустрия животных (Ламарк, 1911). Морфологические изменения организмов, в соответствии с гипотезой, происходят среди животных и растений от «привычки частого упражнения органа или отсутствия его употребления». С одной стороны, процесс редукции, по словам Ж.Б. Ламарка, выглядит таким образом: «Отсутствие употребления органа, сделавшееся постоянным вследствие усвоенных привычек, постепенно ослабляет этот орган и в конце концов заставляет его совершенно исчезнуть». С другой стороны, для морфологического прогресса и адаптивных изменений предлагается противоположный способ: «Частое употребление органа, сделавшееся постоянным в силу привычки, увеличивает способности этого органа, развивает его самого и заставляет его приобрести размеры и силу действия, каких нет у животных, упражняющих его менее». Результаты такого использования организма наследственно закрепляются и передаются из поколения в поколение, что и становится причиной эволюционных перемен (Ламарк, 1911 ).