В один из тех моментов, когда я пытался отдышаться, стоя на очередной вершине, мне и почудился легкий свет, идущий откуда-то из-за череды барханов.
С чего я решил, что там обязательно должен был оказаться лагерь ждущих меня с распростертыми объятиями охотников или торговцев – понятия не имею. В диких местах Пустоши люди стараются не привлекать к себе внимания и не разводят костров. Да и делать здесь им нечего. Это я, благодаря сложившимся обстоятельствам, тут гуляю, а нормальные торговцы с караванной дороги не сходят. Охотники же болтаются около знакомых им руин, а не исследуют пустые пески. В общем, голос разума нашептывал держаться подальше от этого света. Но был проигнорирован. И услышал я его только тогда, когда, преодолев наискосок несколько барханов, взобрался на очередной и отвесил челюсть от открывшегося зрелища.
По темной, едва освещаемой начавшими появляться звездами, пустыне шел караван. Призрачный караван.
Бесшумно ступая прозрачными копытами по песку, топали верблюды, нагруженные поклажей. Источая легкое молочно-белое свечение, двигались всадники. Скалили устрашающие клыки и заливались беззвучным лаем бегающие вокруг собаки.
Мертвая тишина, разливающийся по сторонам призрачный свет, призраки, идущие длинной вереницей, обоими концами теряющейся среди барханов… Я стоял, как последний дурак, на своей вершине и смотрел. Неудивительно, что одна из крутящихся вокруг каравана собак меня заметила. Миг – и штук пять огромных зверей уже беззвучно несутся ко мне, щерясь в радостном возбуждении.
Издалека совершенно не вовремя послышался заунывный вой, которого я ждал так долго. Дождался…
В минуты опасности, как оказалось, мои мозги думают заметно быстрее и лучше, нежели в спокойное время. За те двадцать секунд, что понадобились призрачным псам для того, чтобы взобраться на бархан, я успел выхватить нож и… нет, я не вспомнил древнее воинское искусство, позволяющее убивать призраков одним простым ножом. И ритуальное самоубийство я тоже совершать не стал.
За отпущенное мне время я успел сделать одно – с хрустом и треском распорол на груди куртку и рубашку, открывая взгляду призраков руну, полученную в развалинах около Хрустального. Затем выронил нож, пошире распахнул одежду и зажмурился, вознося страстную молитву небесам.
Секунда, другая, третья… Спустя полминуты я осмелился приоткрыть один глаз. Собак рядом со мной уже не было – они расслабленной походкой возвращались к бредущему по пустыне каравану. Я смахнул со лба холодный пот. Пронесло в очередной раз. И распоротая одежда – не особенно большая потеря на фоне этого.