Гейсмар перестал ходить и уставился на странный предмет обстановки с разными ножками.
— Это кресло? — опасливо спросил он.
— Подделка под Филиппа Старка.
— Он твой сосед?
— Нет. Но сидеть удобно, попробуй.
Майкл осторожно опустился в кресло и удивился, что оно устояло. Глядя в окно, он заметил, любуясь видом на Капитолий:
— Красиво.
— Ты слышал мой план, — вернула его Лейси к теме разговора. — У тебя есть другой?
— Пока что нет.
К среде Лейси затосковала и приготовилась выйти на работу. Ее лицо выглядело уже гораздо лучше, но ей еще не очень хотелось показываться коллегам. Энн делала покупки, ходила по ее делам и вообще делала все, что хотела дочь, но тоже все сильнее скучала. Она возила Лейси в магазин, к врачу, к оценщику в страховую компанию, вручившему ей чек за «приус». Машина не подлежала восстановлению. Энн отвратительно водила машину и почти не обращала внимания на других участников движения. Лейси то и дело замирала от страха: пока что автомобили внушали ей страх, и опасная манера вождения матери усугубляла положение.
Спала Лейси крепко, болеутоляющие ей больше не требовались. Упражнения давали результат, к ней вернулся аппетит. Поэтому она не удивилась, когда в среду за ужином Энн сообщила, что ей пора домой. Лейси в дипломатичных выражениях одобрила ее решение. Она была признательна матери за заботу и сочувствие, но определенно шла на поправку и устала от опеки. Она уже соскучилась по самостоятельности.
Однако имелась причина и поважнее. У причины было имя — Рейф. Так звали физиотерапевта. Во вторник вечером он заехал к пациентке и под строгим надзором Энн провел непродолжительный сеанс. Рейфу было лет двадцать пять, но десятилетняя разница в возрасте Лейси нисколько не смущала. Пока он занимался ее коленом, между ними проскочила искра-другая, и то же самое произошло при прощании. Его ничуть не отпугивали все ее ссадины и синяки. В среду вечером она написала ему коротенький приветственный мейл и меньше чем через час получила ответ. Из завязавшейся переписки вытекало, что оба одиноки и не прочь вместе выпить.
Даже у полной катастрофы могут быть заманчивые последствия, решила Лейси.
Лейси легла полистать журнал, но ее отвлек загоревшийся дисплей смартфона. Верна прислала мейл.
«Лейси, прости, что не написала и не позвонила раньше. Надеюсь, ты поправляешься. Рада, что ты пострадала не так сильно, как могла бы. А я на последнем издыхании. Совершенно раздавлена всем, что произошло и происходит. Дети отбились от рук и отказываются ходить в школу. Пиппин плачет даже больше, чем раньше. Иногда они начинают орать все вместе, и в такие моменты у меня совсем опускаются руки. Но стыдно раскисать перед ними. Я нужна им сильная. Я запираюсь в ванной и там реву, пока глаза не вываливаются из орбит. Жду не дождусь, когда кончится день, и ненавижу саму мысль, что будет завтра. Завтра без Хьюго. Я перестала понимать, что такое будущее. В настоящем — кошмар. А прошлое кажется таким далеким и таким счастливым, что мне больно его вспоминать. Здесь мама и сестра, они помогают с детьми. Но все ненастоящее, какое-то искусственное. Скоро им придется уехать, и я останусь с четырьмя детьми, без мужа. Хочется с тобой увидеться, но не сейчас. Мне нужно время. Когда я думаю о тебе, не могу не думать о Хьюго и о том, как он погиб. Прошу тебя, дай мне немного времени. Не отвечай сразу. Верна».