— Лешка Плугин довез, он к матери в город ехал. А то бы пришлось там и ночевать, на диванчике. Если б его жена не выгнала…
— Вот колотунчики! — ужаснулся Пашка, преданно глядя на Матвеича. Тот понял и кивнул.
— Давай за простых людей! — Матвеич поднял неполный гранёный стакан до уровня глаз. — Мы бы тебя никогда не бросили! Не то что «белая кость»!
Пашка и Матвеич, словно на конкурсе «Кто выпьет стакан водки в три глотка», быстро вылили в щербатые рты свои порции.
Андрея после вчерашнего мутило, похмеляться он не умел, поэтому под испытующим взглядом Матвеича с принуждением сделал глоток, сморщился и собрался было поставить стакан на старый верстак, накрытый вчерашним номером «Вечернего Тиходонска», но испытанная посуда не достигла газеты, приземлившись на лопатообразную ладонь хозяина каптёрки.
— Ну, мастер чистоты Говоров, хто ж так пьёт? Тут и так тара не до краёв — банка на троих. Ты бы её ещё на хлеб намазал! Запоминай: первая — полная и до дна, а дальше как пойдёт. Неволить не будем, не звери!
У Матвеича была своя логика, собственные оценки людей и событий, причем очень часто они отличались от общепринятых. Когда Андрей «проставлялся» в дворницкой должности, начальник сказал:
— Ну-с, добро пожаловать. Человек ты грамотный, поэтому лопату от граблей отличить сможешь. На крайняк мы поможем, если чо, спрашивай. Только имей в виду: никакого своего инженерного зазнайства, иначе мы не сработаемся!
Причем сказал таким тоном, как будто президент обращался к только что назначенному главе своей администрации.
Поэтому Андрей посмотрел на стаканы собутыльников, резко выдохнул и мелкими глотками выпил оставшуюся водку. Забросил в рот четверть небольшой, посыпанной крупной солью головки лука и стал энергично жевать, демонстрируя полное отсутствие зазнайства.
— Ай, молодца, — радостно обнажил остатки зубов Матвеич. — На-ка, нюхни вдогонку, — и протянул Андрею под нос горбушку бородинского хлеба. — Вот ты мне скажи, брат Говоров, как понимаешь ты нынешнюю жизнь? Куда катимся? Я вот фильм смотрел когда-то, уж и не помню щас названия, там Высоцкий Володя, он беляка играл, в конце лошадь свою застрелил, так он спрашивал: «А дальше что: господа офицеры в дворники, а дамы на панель?» Как в воду глядел! И панель переполнена, и господа — дворники. Только вот то, что прежние дворники в господа рванут так быстро, он и предположить не мог!
— Но это, Матвеич, ненадолго: прочность любого строя обратно пропорциональна его отношению к умным людям. — Говора уже слегка развезло, в голосе появился пафос. — Это закон! И мы как раз вчера с ребятами о том говорили…