Как только Лазутка выскочил из ворот, тотчас на него была наброшена рыбачья сеть.
— Я ж баял — отгулял вор. Вязать его — и в поруб!
* * *
Все сенные девки, кои обслуживали княгиню Углицкую и ее боярышень, были немало удивлены, когда в их светелку, в сопровождении воеводы Протаса Чертка, ввели заплаканную девушку в темно зеленом сарафане.
— Приглядывайте за ней.
Черток еще раз окинул внимательным взглядом пленницу, почмокал тугими мясистыми губами, хмыкнул и удалился. Миновав сени и выйдя на высокое крыльцо, наказал караульным дружинникам:
— Девка, кою видели, чтоб из сеней и шагу не ступила!
Олесю же била нервная дрожь. Утирая рукавом сарафана горькие слезы, она замкнулась, и не отвечала на любопытные вопросы сенных девок. Она словно окаменела, душу ее заполонило отчаяние.
Лазутку уводили на ее глазах. Она побежала было за ним, но ее грубо остановили и повели совсем в другую сторону — к княжьему двору.
— Отпустите! Умоляю вас, отпустите! Дома остался мой сынишка Никитушка!
— Ничо, — скалил кривые зубы соцкий, и грязно добавил. — Не пропадет твой вы….! Шагай борзей, а то плетки сведаешь, прелюбодейка!
Если Василько и Мария с первой же встречи понравились друг другу, а затем и полюбили, то совсем иначе произошло с князем Владимиром. В 1231 году, когда у его брата родился сын Борис, юному углицкому князю не исполнилось и семнадцати.
Дядя, великий князь Юрий Всеволодович, дабы укрепить свое влияние на Полоцкую землю, женил Владимира на дочери полоцкого князя Гордиславе.
Княгиня была старше своего мужа на четыре года и полностью оправдывала свое имя. О ее чрезмерной гордости вскоре стало известно всему Углицкому княжеству. Своенравная, строптивая хозяйка «Углече поле» чуть ли не с первого дня принялась вмешиваться в правление молодого князя. Боярам то пришлось не по нраву.
— Наша княгиня вся в мать Святохну Казимировну, — молвил один из княжьих мужей. — Та помыкала своим мужем Борисом Давыдовичем, а когда тот преставился, Святохна задумала отравить пасынков Василька и Вячеслава, но пагуба сорвалась. Тогда мачеха попыталась изгнать обоих из Полоцкой земли, но вмешались бояре, кои решили заступиться за сынов покойного князя. Гордая дочь польского короля впала в гнев и повелела своей свите уничтожить всех полоцких бояр, кои ей были враждебны. Были убиты тысяцкий и посадник. Горожане ожесточились: «Святохна не токмо бояр бьет, но и народ грабит! Буде терпеть иноверку!»
Ненавистную Святохну схватили и заключили в темницу… Вот такая была матушка у нашей княгини. Как бы Гордислава и за нас не принялась. Князь-то Владимир не слишком тверд, не чета своему брату Васильку. Тот вертеть собой не позволит.