Пантелей Афанасьевич улыбнулся, но скорее тому, что понял и эту тонкость.
— На, унд вас хает ду гезагт? — спросил он.
— Я сказал, что в России теперь республика и там есть парламент и президент. Но, к сожалению, я не мог вспомнить фамилию вашего президента. Тогда мы поехали на Лангштрассе, в партийное бюро коммунистов. Раньше господин обербюргермайстер посылал туда только своих шпиков, а теперь сам явился к коммунистам на своей роскошной американской машине. Дело в том, что из Шверина приезжает господин правительственный советник, доктор Эс, который лично должен приветствовать «государя» России.
В этом месте Путивцев немного не понял: насколько ему известно, на ледоколе «Красин» нет никого из членов правительства. Он переспросил. И Гестермайер объяснил: это так говорится. Доктор Эс будет приветствовать господина русского президента в лице моряков, которых прислал президент.
— В партийном бюро мы застали одного из руководителей ростокских коммунистов Варнке. Каково же было удивление господина обербюргермайстера, когда Варнке назвал господина русского президента… товарищем и сказал, что его зовут Михаил Иванович Калинин и что он с ним знаком. Тогда доктор Хойдеманн спросил у Варнке, какой национальный гимн теперь в России. И Варнке ему ответил: «Интернационал!» — «Как? Гимн коммунистов?!» — воскликнул доктор Хойдеманн. «А что же тут удивительного? — ответил Варнке. — Ведь в России у власти коммунисты». Вот какие дела, господин Путивцоф, — закончил свой рассказ Гестермайер.
Оставив вещи в отеле, они поехали на «Мариене». Миновав Доберанерплац, а затем проехав мимо высокого каменного забора «Нептунверфта», машина пошла по снежному коридору. Город, по сути, кончился. На протяжении четырех километров до «Мариене» по обе стороны дороги располагались небольшие дачи: клочок земли, окруженный штакетником, несколько деревьев, чаще всего яблони, и маленький домик, а вернее, будка, сколоченная из старых ящиков для садового инструмента.
Попадались, правда, домишки и посолиднее, с застекленными окнами, с небольшими верандами. Теперь все это было засыпано снегом так, что деревья казались карликовыми, и на поверхности торчали только крыши. Дорога была достаточно широкой и хорошо укатанной, но на всем пути они обогнали только одну грузовую машину.
Лютая зима и новый экономический спад сделали эту некогда оживленную трассу пустынной.
Завод тоже выглядел пустым. Только из цеха номер сорок три слышался шум станков, да резкий звук электрической пилы из деревообделочного цеха нарушал тишину.