— Пусть приезжает, найдем чем угостить, и тетка Химка рада будэ.
Поговорив о домашних делах, Михаил наконец приступил к главному:
— Ну что ж, дядя, с вами делать? На бюро горкома вас вызвать или как?
— Та за шо ж це така немилость? — притворно изумился председатель.
— Вы обещали колхозникам клуб построить?
— Ни.
— Как — нет? — удивился Михаил.
— Був у мэнэ разговор з Ваською Кротовым, я сказав, шо подумаемо, а шоб обещать?..
— А делегация молодых колхозников была у вас?
— Ну була… — неохотно согласился председатель.
— В прошлом году колхоз сколько прибыли дал? — спросил Михаил и сам же ответил: — Миллион! Хорошо, что ваши колхозники стали жить крепко, зажиточно. Вы богатеете, и страна богатеет. Но я сказал уже вам: не хлебом единым жив человек. Такому колхозу, как ваш, уже стыдно без клуба. Вот в Винокосовской…
— Та шо в Винокосовской? — перебил дядька Демка. — Воны тилько писни спивают, а урожаи у нас выше, — не сдавался он.
— Надо, чтоб и урожаи были высокими, и песни спивали, и чтоб было где эти песни петь.
— И на шо им цей клуб? Приезжае кинопередвижка, а писни спивать — так нет краше, як на свижому воздухе. Я вот був парубком…
— Передвижка летом, а зимой?.. — перебил Михаил. — Поймите, дядя, люди не хотят жить по-старому.
— Вот построимо новый коровник, тоди и подумаемо…
— И думать нечего! — твердо сказал Михаил. — Надо строить.
— А этот щелкопер, Васька Кротов, шо, жалился? — осторожно поинтересовался председатель.
— Васька тут ни при чем, — сказал Михаил Афанасьевич. (Кротов действительно жалобы не писал, но был в горкоме и говорил о клубе.)
Дядька Демка вздохнул. Нелегко было сказать ему сразу «да». Жалко денег. Деньги-то нелишние…
— Вот сберем урожай, рассчитаемся с государством, прикинемо…
— Дядя, — перебил Михаил. — Последний раз по-родственному, по-хорошему говорю. Не можете пока построить — переоборудуйте какое-нибудь помещение под клуб.
— Ну ладно, будэ клуб, будэ… Посмотри лучше, какой закат… — Дядьке Демке хотелось закончить неприятный для него разговор.
Закат действительно был хорош. Солнце уже коснулось линии горизонта. Оно уменьшалось на глазах, будто таяло на прохладном ветру.
Только солнце скрылось — на землю сразу легла тень.
В том месте, где только что был краешек солнца, еще несколько минут на земле будто лежала горячая зола от сгоревшего костра. Но и она быстро тускнела и вскоре погасла.