Начался обряд облачения архиерея. Иподьяконы держали на руках отливающие золотом одежды.
Протодьякон, специально приехавший из города на праздник, зажав между пальцами в поднятой руке перекинутую через плечо парчовую ленту — орарь, густо забасил:
— Блаааагоооослооовииии, влааааадыыкооооо!..
Архиерей поднял руку, сложив персты:
— Благословенно царство отца и сына и святого духа ныне и присно и во веки веков!..
Хор на клиросе подхватил:
— Аминь!..
Торжественная служба продолжалась около двух часов. Мартын уже стал томиться. Привычное время завтракать миновало. Сосущее чувство голода холодило желудок. Среди молящихся женщин Мартын увидел свою жену. Она крестилась с таким усердием, успевая еще поглядывать по сторонам — кто как одет, что Мартын загрустил. Черта лысого она раньше полудня домой явится, а у него желудок уже сейчас подвело. «Пийду к Максиму, — решил он. — Вин, мабудь, дома».
* * *
В хате было тихо, чисто прибрано, уютно. Максим лежал на припечке, на старом полушубке, и дымил самосадом. Пока женщин не было, можно было подымить и здесь, с удобством… Но удовольствия от курения в то утро он не получил. Невеселые думы одолевали его. Более двадцати лет безвыездно прожил он в Солодовке. Крестьянская работа была привычна ему, и весь уклад деревенской жизни был привычный, размеренный. Город пугал своей неизвестностью, многолюдьем. Пока шли только разговоры о переезде в город, думалось: когда-то еще Михаил получит квартиру, да и какой она будет — ведь для их семьи нужен целый дом. Не верилось и в то, что мать, Фекла и Алексей бросят насиженное место и поедут жить в город. Но вот все решилось. Максим понимал, что Фекла и мать переезжают в город из-за него, вернее, из-за Евдокии.
Максима женили в восемнадцать лет, а Фекле в ту пору был двадцать один. Феклу он знал столько, сколько помнил себя. Жила она по соседству, росли они вместе, играли. Но дружбы между ними никогда не было, не было у него и любви к ней. Женился он по настоянию матери. Отца уже не было в живых. Михаил только уехал в город, а мать прихварывала, и управляться с хозяйством ей становилось все труднее.
Как-то они пололи огород. Притомились, присели.
— Женился бы ты, сынок, все помощница будет, — сказала Анастасия Сидоровна.
— На ком?
— Да хотя бы на соседке нашей, на Фекле…
Максим взял грабли, стал молча сгребать траву в кучу.
— Ну чого мовчишь?
— Пидстановки, мам, у нее тонки, того гляди — перело-мются…
— И скажешь тоже… Ноги як ноги…
К этому разговору Анастасия Сидоровна возвращалась часто.
Фекла давно уже на выданье, а жениха не было. Вот и присмотрела она соседа. Поразмыслив, решила, что сначала надо завоевать расположение матери. Неизменно была с нею приветлива, при каждом удобном случае предлагала свою помощь в хозяйственных делах. Расчет ее оказался верным. Максим все-таки женился на ней.