— Все равно, — раздалась реплика.
— Нет, не все равно… Конечно, на пильгерстане он работать не может, но парень он грамотный и мог бы быть полезен заводской комсомольской организации.
— Я думаю, это будет правильно, — подал голос присутствующий на заседании Романов, и судьба Хоменко была решена.
Кузьма теперь носил очки, это придавало ему солидность, он стал казаться старше своих лет, а комсомольцы прозвали его профессором.
Михаил и Клим Романов ехали на одной бричке, «профессор» следом, на другой. Миновав пригорок, они стали спускаться в ложбину, по косогору, на котором и разбросала свои домики Солодовка.
Анастасия Сидоровна уже пришла с кладбища, была дома. Фекла, пока не было свекрови, успела погрызться с Максимом. Но приезд незнакомых людей сразу всех в доме примирил. Началась обычная в таких случаях суета. Анастасия Сидоровна погнала Феклу в погреб за малосольными помидорами и огурцами, стала накрывать на стол, желая первым делом накормить приехавших. Но Романов запротестовал:
— Спасибо, мамаша, перед отъездом мы плотно поели.
— Мы, мам, лучше пройдемся, — сказал Михаил. — Я товарищам село наше покажу. А вернемся — тогда и закусим.
— Та шо там смотреть? Село як село. Ни речки, ни озера нема. Була когда-сь речка у Красном яру, а теперь там один паслен растэ.
— Не место красит человека, а человек место, — сказал Романов. — Пантелеем вашим мы гордимся. Михаил, я уверен, тоже будет большим человеком. Добрые у вас и младшие сыновья. Такие люди новой нашей жизни очень нужны…
Эти слова растрогали Анастасию Сидоровну.
— Ци слова для матери радисть. Жаль, Афанас не чуе. Була сьодни на його могильци… — Анастасия Сидоровна обернулась к Михаилу: — Як помру, сынок, поховайтэ мэнз рядом с батьком.
— Та шо вы, мам, про смерть балакаете. Чи хвориете вы, чи шо? — подала голос Фекла.
— Хворий чи ни хворий — всьому свий час. Афанас — он не хворав, а час прийшов — и бог забрав.
— Не надо думать об этом, мама, — попросил Михаил.
— Та я и не думаю, сын. Так, к слову прийшлось.
* * *
— Вот это и есть наш Красный яр, — говорил Михаил. — Раньше он Черным звался. Текла по дну его речушка. А дно было черным. Антрацитная жила тут проходила. И вода казалась черной, вот поэтому яр и прозвали Черным. А уж в гражданскую, когда стоял здесь отряд есаула Семилетова, порубили здесь белоказаки десять своих односумов, которые хотели к красным перейти. Кровищи тут было — все кусты красные. Совсем озверели беляки: зло их жгло, что и казаки стали переходить на сторону красных… Вот тогда народ и прозвал этот яр по-новому — Красным.