— Спасибо.
— За что? — Шатлыгин удивленно поднял седые брови.
Михаил не уходил.
— У тебя еще что-нибудь? — спросил секретарь окружкома.
— Да. Не смогу я работать с Ананьиным и прошу дать мне возможность…
Шатлыгин внимательно посмотрел на Путивцева:
— Ты на первом этаже был?
— Нет еще, — смутившись, ответил Михаил. — Простите.
— Подожди. — Шатлыгин снова взял телефонную трубку. — Комова, пожалуйста. (Комов был секретарем окружкома, окружком комсомола помещался этажом ниже.) Петр Андреевич, здравствуй! Как у тебя?.. Нет, сегодня не приходи. Давай завтра, с утра. А? Ну и отлично… И вот еще что. Мне звонил Зарубин из крайкома. Просил помочь. Нужен им секретарь окружкома комсомола во Владикавказ. Я сказал: подумаем…. У тебя есть кандидатура?.. Так, так… А что ты думаешь о Путивцеве? Да, с металлургического… Справится? Ну и отлично.
Шатлыгин положил трубку и повернулся к Михаилу:
— Поедешь во Владикавказ… Только имей в виду: обстановка там сейчас сложная. В горах появились банды. Так что смотри. Голову сдуру, по молодости, не подставляй.
Когда Путивцев ушел, Шатлыгин пригласил к себе Спишевского. Разговор был тяжелым для обоих.
— Так… так… Ничего вразумительного Романов, значит, сказать вам не мог?..
— Валерий Валентинович, похоже, что вы осуждаете мои действия?! — обиженно воскликнул Спишевский.
— А что ж? Прикажете вас к награде представить?
— Но Ананьин мне говорил…
— При чем здесь Ананьин? Кто от окружкома был на заводе?
— Тарасов.
— Новенький! Да он же не знает обстановки на заводе. Неужели вы не могли послать кого-нибудь из заведующих?
— Все были заняты, Валерий Валентинович.
— А сами вы поехать не могли?
— У меня тоже были неотложные дела.
— Надо было перенести заседание на другой день.
— Не видел оснований для того, чтобы мешкать с разбирательством.
— В семнадцатом году, в октябре, уважаемый Роман Всеволодович, надо было не мешкать. А у вас, кажется, на этот счет тогда были другие взгляды?..
— Это была моя ошибка. Я ее признал. И если бы вы, Валерий Валентинович, хоть немного придерживались партийной этики, то…
— То я не стал бы напоминать вам об этом?.. Эх! Какого человека потеряли. И как глупо, — без всякого перехода сказал Шатлыгин.
— Глупо. Невероятно глупо, — поспешно согласился Спишевский.
Шатлыгин налил в стакан воды из графина, хлебнул глоток.
— Завтра в четырнадцать ноль-ноль будет гражданская панихида. Позаботьтесь о том, чтобы оповестили всех членов бюро горкома. Все поедем.