Пока я тихо схожу с ума, Учиха еще и дразнится, чтобы всем и каждому стало не по себе – тянет время, наигранно хмурится, борется с креплением, мол, связан слишком крепко.
Волнение отпускает только когда стеклянный ящик исчезает за ширмой и насквозь мокрый Учиха собственной персоной возникает слева от бархатного темно-фиолетового полотна. Дышит отрывисто, с трудом, но несмотря на бушующий в крови адреналин, не забывает бросить мне излюбленную императорскую усмешку.
Каллапсковские хлопают, одобрительно покачивая головами, а я отчаливаю к выходу, чтобы в гордом одиночестве выдрать клок-другой волос. Саске догоняет меня в коридоре, взъерошенного, дерганного и до чертиков взволнованного.
– Ты опять?
– Не люблю, когда ты так рискуешь на забаву публике. И когда меня рядом нет, чтобы помочь, если вдруг что случится, – вываливаю, как на духу. Хотя почему «как»? Его безопасность давно стала частью меня.
– Я профессионал, Наруто, – Саске вытирает лицо полотенцем, а затем с удовольствием присасывается к бутылке с негазированной водой. С минуту я имею честь наблюдать плавно вздрагивающий кадык этой сексуальной твари. – Тебе давно пора перестать волноваться.
– Я не могу.
Учиха смотрит с подозрением, но теплые искорки на дне зрачков его выдают.
– Ты сомневаешься во мне?
– Да нет же. Я не сомневаюсь, просто… волнуюсь. Программа почти готова и все движется к логическому завершению. Страшно оплошать в такой момент.
– Так о ком ты переживаешь? Обо мне или о себе?
– У нас одинаковые шансы натворить дел.
– Что ж, это верно, – Саске невесело усмехается. – Лезешь на высокую гору – будь готов очень больно упасть. Но я облазил слишком много вершин, чтобы свалиться сейчас.
Раздается ненавязчивая вибрация телефона, и я с облегчением беру трубку. По необъяснимой причине этот разговор меня нервирует.
– Да?
– Наруто, это я.
Насмешливо-ехидные интонации в голосе Конан в один миг разгоняют тучи над моей головой. Как же я рад ее слышать…
– Как вы там, еще целы?
– Целы. Как мелкая?
– В данный момент пытается сожрать твои жемчужины, но я контролирую ситуацию, так что полный порядок.
С секунду мы молчим, наслаждаясь чем-то понятным только нам двоим. Стало быть, это и есть «иллюзия безопасности». Лучший фокус на планете.
Когда-то я точно так же молчал с мамой. Мы сидели на кухне, глазами смотрели кто куда, а сердцами – внутрь себя. Это была общая привычка, и папа, любящий обсуждать с нами всё и вся, часто оказывался не в теме.
Убедившись, что мы снова на своей волне, он обиженно грыз печеньки, но оттаивал, стоило маме разок улыбнуться.