Наверное, он никогда не произносил мое имя таким тоном. И злобно, и нежно, и горячо, и холодно, как плеткой по губам, лезвием по нёбу…
- Когда мне кажется, что я уже поймал тебя, ты снимаешь кожу и ускользаешь сквозь пальцы. Словно чертова змея, - Саске кладет ладонь мне на шею, заставляет поднять голову и обводит большим пальцем кадык. – Ты столько времени притворялся миротворцем, и это… просто не может быть случайным совпадением.
- Я не притворялся.
- Тогда как так получилось, что ты взял в руки оружие? – наконец, в театрально спокойный голос Саске прорезаются угрожающие и отчаянные нотки. – Как так вышло, что ты, ты… тот, кто твердил о прощении…
Его губы касаются моих на самом краю, но это не поцелуй. Какая-то особенная, изощренная пытка.
- Ты, кто больше всех скулил о любви. Как ты можешь так любить?
Кажется, мое сердце останавливается на этих словах. Но я не подаю вида, что внутри хлестнуло, обожгло, кольнулось.
Потому что у меня есть ответ.
- Иди к зеркалу. И задай этот вопрос еще раз, Учиха.
Мы держим зрительный контакт так долго, что минуты растягиваются в часы. Он знает – я прав. Из нас двоих Саске - больший безумец.
- Я, по крайней мере, не скрываюсь. Вот прямо сейчас – я такой, каким ты меня видишь.
- Редкий момент. Не сказал бы, что разбалован этим.
- А в моем случае… что? Запрет на правду? Ты запрещаешь мне видеть?
- Может быть, - эти слова срываются с моих губ неконтролируемо, зло. – Этого лучше никогда никому не видеть. Может быть, я не хочу, чтобы ты знал меня таким…
- Тогда почему открываешься другому?
- Он видит и так. Без масок. Хаку…
- Замолчи.
Хватка чуть-чуть усиливается. Я лишь послушно глотаю столько воздуха, сколько дают. Всё в порядке.
В глазах на миг мутнеет, но я смаргиваю пелену. Саске не может увидеть это в темноте – и слава богу. Мне слишком хочется продолжить этот разговор, чтобы выяснить всё до конца.
- Ты… тоже не совсем белый кролик, не так ли? Ты не рассказал мне о предупреждении Джирайи. Уже второй раз.
- Это бы ничего не изменило.
Зол… чудовищно, невозможно зол.
- Правда?
Снова пелена. Закрываю глаза и жду. Что дальше? Ударит? Оттолкнет и уйдет? Поцелует? Убьет?..
Это один или два удара сердца? Кажется, я впервые физически ощущаю, что с этой подлой мышцей не так. Мое сердце будто… бьет само себя изнутри?
- Эй?..
Соскальзываю, сползаю, вцепившись в грудь на уровне болезненного огненного цветка. Сначала ни звуков, ни крика, только чистая боль и огонь по венам. Затем Саске что-то делает – я чувствую его руки, но не могу понять, где и как. Глоток воздуха, еще раз, снова и снова.