Она кивает, и, надеюсь, действительно принимает это. Знаю, это непросто, но это действительно единственный шанс, который у нас есть.
— Кайла действительно славная, — через мгновение говорит она, и ее голос оживает. — Полный фейерверк. Сначала было трудно понять, почему она и твой брат вместе - они оба кажутся такими разными. Но позже становится очевидно, как сильно они влюблены друг в друга.
А очевидно ли, как сильно я влюблен в тебя? — думаю я. Протягиваю руку и убираю волосы с ее лица, но слова, эти слова, застревают у меня в горле, там, где они сидят уже несколько недель. Я уже говорил об этом в прошлом и имел это в виду, но сейчас, в этой новой фазе, мои чувства еще глубже. На данный момент они превосходят все и делают эти три слова почти устаревшими.
Она пристально смотрит на меня большими глазами, нижняя губа надувается, влажная и мягкая. Я хочу показать ей, что чувствую, мне просто хочется, чтоб мы были в другом месте, не в доме моих родителей. Не то, чтобы это меня когда-либо останавливало.
Я выбираюсь из кровати и запираю дверь, медленно поворачиваясь к ней лицом.
Ее брови поднимаются, и она смотрит на меня, словно спрашивая - мы действительно собираемся сделать это?
Ухмыляюсь, медленно снимая рубашку, пока иду к ней, а затем расстёгиваю брюки.
Она не выглядит взволнованной. Не та реакция, на которую я надеялся.
Я вытаскиваю эрекцию из боксеров, держа твердую, жесткую длину в руке.
Она облизывает губы, показывая кончик розового язычка.
Хорошо, это больше похоже на ту реакцию, которой я ожидал.
— Ты уверен? — тихо спрашивает она, когда я иду к ней, поглаживая член, и наслаждаясь тем, что она не сводит с него глаз. Я наблюдаю, как медленно растет голод, что делает меня ещё тверже.
Киваю.
— Если ты сможешь быть тихой, — шепчу ей. — Ты сможешь быть тихой? Не издашь ни звука?
Кажется, она воспринимает это как достойный вызов. Выражение ее лица становится все более бессмысленным, и она кивает. Выскальзывает из пижамы, пока не оказывается на коленях на кровати, совершенно голая.
Я подхожу к краю, и она с готовностью пробегает языком вверх по члену от основания до кончика.
И останавливается.
— Так Лаклан знает правду о нас? И у него все нормально с этим?
Я стону.
— Пожалуйста, не упоминай имя моего брата, когда у тебя в руках мой член, — улыбаюсь ей. — Но да, он в порядке. Он никому не скажет, и, в свое время, когда мы скажем правду, по крайней мере, мы знаем, чего ожидать.
Она кажется удовлетворенной этим и, наконец, забывает все, кружа языком по моему твердому стволу, перед тем как слизать влагу с кончика. Забавно, как иногда ее ум удерживает ее от наслаждения сексом, будто она не может перестать блуждать в мыслях и жить в настоящем моменте, даже когда этот момент в ее проклятом рту.