Я сжимаю ее руку, улыбаясь.
— Эта история лишь заставила тебя понравиться им ещё больше. Как и мне. Если честно, я немного завидую этому аэропорту.
— Ты можешь увидеть мою попу в любое время, — отмечает она. — На самом деле моя попа принадлежит тебе, лишь тебе одному.
— О, правда? — поднимаю бровь. — А мы можем оформить это письменно?
— Так я им действительно понравилась?
— Да, — говорю ей. — Как я и знал. Как кто-то может не быть очарован тобой, как и я?
— Ну, вот моя мама может, — говорит она, отводя взгляд.
— Твоя мать не в счет. С собственной семьей всегда непросто. Но, держу пари, даже твоя мать, в глубине души, думает, что ты изумительна. Как и все остальные.
— Думаешь, я понравилась Лаклану?
— Я знаю, что так и есть, — вопросительно смотрю на неё. — В любом случае, Ты узнала его?
— Ты о чем?
— Вы с ним раньше встречались.
— Мы? — она качает головой. — Я бы помнила. Когда?
— Это было в пабе, поэтому не думаю, ты бы вспомнила. Я удивлен, что он помнит, но вот какое впечатление ты производишь на людей.
— Боже мой. Я встретила его в пабе. Что он сказал, он только сегодня рассказал об этом тебе?
Я киваю.
— Он говорит, ты была пьяна и расстроена. Около четырех лет назад здесь, в Эдинбурге. Ты призналась ему и бармену Ренни, который когда-то был в его команде по регби, что влюбилась в женатого мужчину. Думаю, Лаклан дал тебе совет, сказав, что тебе нужно быть...
— Катализатором перемен, — шепчет она. — Теперь я помню, хотя не могу вспомнить его лицо. Просто помню, как говорила и получала эту жидкую смелость. Потом помню, как писала письмо, и ты пришел, и... затем я поцеловала тебя. — Она смотрит вниз на одеяло.
— Эй, — тихо говорю я, наклоняясь, чтобы видеть ее лучше. — Надеюсь, ты не жалеешь об этом. Я, определённо, нет.
— Я была не в себе. Мне никогда не следовало говорить те вещи, и никогда не следовало целовать тебя.
— Что ж, если так, мне никогда не следовало приходить в твою квартиру. Но я хотел увидеть тебя. Мне нужно было посмотреть, чувствуешь ли ты то же самое, что я чувствовал к тебе. Я ни о чём не жалею. Ни что пошел туда, ни о том, что ты поцеловала меня. Это то, что есть, и, полагаю, ты была катализатором, и вещи изменились.
Она с трудом сглатывает.
— Не все перемены хороши, — говорит она тихим голосом.
— Наташа, — предупреждаю ее. — Я сказал тебе, что мы покончили с чувством вины. Я не могу двигаться дальше, двигаться мимо этого, если ты не будешь двигаться со мной. Мы команда, ты это знаешь. Я хочу, чтобы мы обсудили прошлое без чувства вины или стыда. Это единственный выход.