Чем закончилась бомбардировка и удалось ли пилотам вообще хоть куда-то попасть, наблюдавшие за воздушным боем бойцы Pionierbataillon, за последний час изрядно подрастерявшие былую уверенность в собственной безопасности, разумеется, не знали. Зато прекрасно видели, что обратно вернулось лишь пять Ju 87 из восьми. Двоих сшибли истребители, еще одного завалили зенитчики в самом конце боя. Большевики же потеряли всего один самолет, наискосок перечеркнувший иссиня-голубое августовское небо разлапистым дымным хвостом и упавший в лесу. Пилот успел выброситься из открытой кабины; его парашют, похожий на внезапно раскрывшийся на фоне небосвода белый цветок, отнесло куда-то на восток от Ивановского…
Не прошло и четверти часа, как над головами вновь утробно завыли падающие мины, вздымая из бурлящей реки конусы мутной воды и раскидывая дымные фонтаны прибрежной глины и песка. Пришлось снова бросать работу и укрываться в воронках и брошенных русских окопах, наполовину засыпанных вчерашними обстрелами. Спасало это плохо и не всех: вражеские наводчики давным-давно пристрелялись и порой укладывали сразу две-три мины прямо по линии траншей. Берег опять затянуло мутным тротиловым дымом, смешивающимся с жирной копотью от подожженных автомашин и танков.
Намек был достаточно прозрачным, вот только понять его сумели лишь те, кто счастливо избежал смертельного контакта с раскаленными иззубренными осколками или взрывной волной…
* * *
Форсировать Лугу гитлеровцам удалось только на рассвете следующего дня. Понтонный мост, по которому в накрывшем реку мутном предутреннем тумане двинулись первые боевые машины 6. Panzerdivision, сумели навести глубокой ночью. Эта переправа оказалась уже третьей по счету: первые две русские уничтожили. Одну – минами и танковыми снарядами, вторую раздолбали гаубицами, бьющими с закрытых позиций и потому недосягаемыми для ответного огня. Чтобы хоть как-то выправить положение, фрицам пришлось задействовать всю имеющуюся у них артиллерию и авиацию. Артподготовка сменялась авианалетом, затем в дело снова шли пушки, а следом – опять самолеты. В итоге весь восточный берег до самых окраин Ивановского превратился в лунный пейзаж, а от крохотного Поречья и вовсе практически ничего не осталось: бомбы и осколочные снаряды в буквальном смысле перемешали населенный пункт с землей. Вместе с двухкилометровым отрезком шоссе Поречье – Ивановское, по которому им же и предстояло наступать. Впрочем, в данной ситуации подобное уже никого не волновало: взбешенный окончательно потерянным темпом наступления и серьезными потерями генерал-полковник Гёпнер рвал и метал. И отдал приказ переправиться через последнюю серьезную водную преграду на пути к Ленинграду любой ценой и не считаясь с потерями…