Томас вскарабкался на пристань и обдернул на себе помятую майку, которую только что натянул. На улице царила тишина, от мостовой после прошедшего дождя тянуло металлическим запахом. Он нагнулся завязать шнурки на кроссовках и незаметно огляделся. В предрассветных сумерках он увидел, что, кроме Катрины, здесь были еще два коротко стриженных молодых человека в черном. По их атлетическому сложению и особой манере двигаться, в которой чувствовалась готовность к любым неожиданностям, Томас понял, что они либо служили раньше в элитных военных частях, либо были телохранителями из разведывательного отдела полиции. Он поднялся, и Катрина проводила его к машине.
– В прошлый раз, когда ты заходила, было гораздо приятнее. – Он попытался поймать ее взгляд, но она отводила глаза. – Для сегодняшнего съезда была какая-то особенная причина?
Ничего не отвечая, она все так же молча открыла заднюю дверцу.
Фантазии Томаса не хватило, чтобы угадать, чем вызвано посещение Фердинанда Месмера или куда он собирается его везти. Хуже всего было то, что он единственный человек, кроме Месмера, кому известно про предсмертную записку Якоба. Для Фердинанда Месмера с его страстью все контролировать это должно быть очень неприятно.
Томас залез на заднее сиденье к Фердинанду Месмеру, и Катрина закрыла за ним дверцу. В роскошном салоне с матово-черными карбоновыми панелями и серыми кожаными сиденьями было довольно прохладно. Месмер посмотрел на Томаса с невозмутимым выражением, Томас в ответ громко зевнул.
– Что вам надо? – спросил Томас без околичностей.
Фердинанд Месмер немного повернулся, и кожаное сиденье под ним скрипнуло, в тишине салона этот звук показался неожиданно громким.
– Я сожалею о том, как мы расстались в прошлый раз. Очевидно, вам не понравилось какое-то мое высказывание, и вы поспешили уйти.
Томас возвел глаза к стеклянному потолку, сквозь который лился холодный свет уличных фонарей.
– Я устал от вашего общества, и теперь я ему тоже не рад. Сейчас четыре часа, и мне хотелось бы вернуться в кровать. Так, может быть, вы скинете маску добродушия и изложите, зачем приехали?
– Хорошо. Я хотел бы завершить наше сотрудничество по-хорошему, чтобы между нами не оставалось вражды.
– Почему вас так заботит мое мнение?
– Я привык со всеми рассчитываться честно, чтобы никто не чувствовал себя обманутым.
Томас усмехнулся:
– А может быть, все дело в том, что вы боитесь, как бы я не разболтал того, что узнал, пока работал на вас?
– Это не совсем так.
– Нет? – усомнился Томас. – Но вы можете быть совершенно спокойны, я не буду трепаться. Во-первых, потому, что я не трепач, и даже если бы я любил почесать языком, мне совершенно безразлично все, что касается вашего предприятия, слияния, вас самого и вашего семейства. Короче, все, что относится к вам, не стоит того, чтобы об этом трепаться. Это понятно или требует уточнений?