– Здесь почти десять тонн золота, – сказал Бент с укоризной. – Ему необязательно выглядеть больше.
– Но все эти слитки и мешки размером выходят чуть больше письменного стола!
– Золото очень тяжелое, господин фон Липвиг. Эталонный металл, и без малейших примесей, – сказал Бент. Левый его глаз дернулся. – Металл, который никогда не утратит своей славы.
– В самом деле? – спросил Мокриц, проверяя, не заперт ли выход.
– И к тому же единственная основа для стабильной финансовой системы, – продолжал господин Бент, а свет фонаря отражался от слитков и золотил его лицо. – В нем ценность! В нем достоинство! Без золотого якоря наступит хаос!
– Почему?
– Кто тогда определит ценность доллара?
– Но наши доллары ведь и так не из чистого золота?
– А, ну да. Цвета золота, если хотите, – сказал Бент. – Так, золотистые, в морской воде золота и то больше. Мы фальсифицируем собственную валюту! Какой позор! Нет более тяжкого преступления, чем это! – Глаз его снова дернулся.
– А… убийство? – предположил Мокриц. Да, дверь по-прежнему была открыта.
Господин Бент только отмахнулся.
– Убийство – вещь однократная, – сказал он. – А когда доверие к золоту оказывается подорвано, воцаряется хаос. Но нам пришлось на это пойти. Пусть эти богомерзкие монеты просто золотистые, зато это прочный символ настоящего золотого запаса. В своем убожестве они хотя бы констатируют главенство золота и нашу независимость от правительственных махинаций! Конкретно здесь хранится золота больше, чем в любом другом городском банке, и я единственный обладатель ключа от этих дверей! Ну и председатель, конечно, – прибавил он запоздало с явной завистью и неохотой.
– Я где-то читал, что монета – это символическое обещание банка выдать в обмен на нее доллар золота, – подсказал Мокриц.
Господин Бент сцепил руки в замок под носом и возвел глаза к небу, словно бы молясь.
– Теоретически да, – ответил он чуть погодя. – Я предпочитаю называть это неписаным соглашением: мы не нарушим нашего обещания обменять монету на золото, при том, конечно, условии, что на деле нас об этом просить не станут.
– То есть… это никакое не обещание?
– Разумеется, обещание, сэр, в финансовых кругах. В конце концов, все дело в доверии.
– То есть как это… у нас высокое шикарное здание – доверяйте нам?
– Вы вот шутите, господин фон Липвиг, но в ваших словах есть доля правды, – вздохнул Бент. – Понимаю, вам еще многому предстоит научиться. Вам повезло, что у вас есть я. Думаю, теперь вам будет интересно взглянуть на монетный двор. Все всегда хотят взглянуть на монетный двор. Сейчас двадцать семь минут и тридцать шесть секунд второго, так что обед уже должен подойти к концу.