Встреча с Маржаретом не принесла утешения. Обычно находчивый гасконец на сей раз пребывал в замешательстве. Еще две недели назад он вернулся из войска Басманова в Москву и принес безотрадные вести:
— Воевода Басманов перешел на сторону царя Дмитрия. Он очень был зол на царицу Марию. Ей несдобровать. А теперь я весьма опасаюсь и за царевну Ксению. На пиру, на котором я имел честь присутствовать, он хвастливо высказывал, что к царевне проявил большой интерес царь Дмитрий, он хочет ее сделать наложницей, но Басманов сам лишит целомудрия первую красавицу столицы.
Взрыв неописуемой ярости исказил лицо Василия:
— Я убью его! Убью! Я тотчас отправлюсь к Басманову и зарублю его!
— Спокойно, спокойно, сударь. Боярин Басманов находится в ставке Дмитрия. Ты и шагу не успеешь ступить, как будешь схвачен. Остынь!
— Ты как всегда прав, Жак, — обуздав свой гнев, произнес Пожарский. — Но я ума не приложу, как спасти царевну. Она заключена в бывшие боярские хоромы Бориса Годунова. Двор окружен стрельцами.
— Я видел, сударь. О, если бы со мной были мои верные гасконцы! Но, увы. И все же, черт побери, не будем отчаиваться. Из каждого затруднительного положения можно найти выход… С кем ты можешь войти в бывший дом Годунова?
— Я уже думал об этом, Жак. Ныне нет ни одного человека, кой мог бы войти в хоромы без дозволения князей Бельских, Голицыных и Масальских. Ни одного! Все бояре, как с цепи сорвались. Их люди всюду громят дворы сродников Бориса. Небывалая замятня.
— И все же давай думать, сударь.
Битый час размышляли и, наконец, Василий произнес имя главного дьяка Афанасия Власьева.
— Тысячу чертей! Как я сам не додумался?
— Сей человек отменно ведает не только меня, но и всю мою семью. Это он посоветовал царю назначить мою матушку верховой боярыней. Он привлекал меня к посольским делам. Он же снаряжал меня на «Святого Георгия».
— А кто разыскал меня в Германии, где я находился последнее время? Ваш канцлер — один из самых влиятельных людей Московии.
— Истинно, Жак. Я направляюсь в Посольский приказ.
Все последние дни Афанасий Иванович Власьев пребывал в скверном настроении. После гибели молодого царя Федора Борисовича Годунова на Москве установилось междуцарствие. Трон ожидал своего нового государя, который вот-вот захватит «Дмитрий Иванович», то бишь, Самозванец Гришка Отрепьев, ярый враг покойного царя Бориса. Что ожидать главному дьяку государства от Расстриги? Казни, опалы или милосердия? Казни всего скорее не будет. Он, Афанасий Власьев, преданно служил не только Борису Годунову, но и всему государству Российскому. Его заслуги перед Отечеством не столь уж и малы, и новому «царю» надо быть глупцом, чтобы отправлять на плаху державных людей… Сослать? Но опала знатока посольских дел и Западной Европы также покажется неуместной. Разумеется, Лжецарь может назначить себе другого главного дьяка, сведущего во всех хитросплетениях приказного крючкотворства и поднаторевшего в зарубежных делах, но таких людей, кажется, на Москве пока не видно. Был разумник Андрей Яковлевич Щелкалов, но он умер семь лет назад. Высоко заметен был и его брат Василий Щелкалов. Еще при Иване Грозном он ездил с послами царя к Сигизмунду для заключения мирного договора; потом управлял Посольским приказом, Нижегородской четвертью, Казанским дворцом, Стрелецким приказом и Разрядной избой; наконец, был печатником, одновременно ведая и Посольским приказом. В 1600 году подвергся опале «за самовольство» и был отстранен от всех дел. Он, Афанасий Власьев, высоко ценил Щелкалова и все же полагал, что Василий Яковлевич уступал брату в посольской ловкости и уме.