Лицо Власьева стало не только хмурым, но и суровым.
— Выходит, нет спасения царевне, — обреченно вздохнул Василий и порывисто поднялся с лавки. — Сам вызволю!
— Сядь! Чересчур задирист. Молодо — зелено. И царевну не спасешь и себя погубишь. Матушку пожалей.
— Да не могу я сиднем сидеть, когда царевну смертельная пагуба поджидает! Она — ангел. Руки на себя наложит, если ее сраму предадут. А я без нее жить не смогу!
— Изрядно же сердце твое запало на царевну, Василий Михайлыч, изрядно… Пожалуй, надо головой пораскинуть.
— На тебя единственная надежда, Афанасий Иванович!
Власьев посидел, подумал, а затем тяжко вздохнул и произнес:
— Ксения и впрямь ангел. Кажись, таких царевен и не бывало. И у меня душа болит за нее. Рискну. Я уж немало пожил на белом свете, а вот вам, молодым — жить да жить. А теперь чутко слушай меня. Не раз я бывал в старых хоромах Бориса Федоровича. Как-то он пригласил меня свои винные погреба поглядеть. Долго шли по всяким сеням и переходам, пока до бочек добрались. Угощал меня заморскими винами. А потом боярин о делах своих вспомнил, зачем-то к царю Федору Иоаннычу заторопился. Вышли черным входом, кой оказался поблизости от погребов. Вот сей вход и есть последняя надежда. Авось стрельцы его не ведают.
— Это же спасение, Афанасий Иванович! — загорелся Василий. — Я непременно выведу царевну.
— Так не пойдет, княже. Вместе войдем через красное крыльцо, коль Бог сподобит, вместе из него и выйдем.
— Не разумею.
— Коль стрельцы увидят, что я вышел из хором один, то они тотчас заподозрят неладное и кинутся тебя искать. Далече же ты с царевной не уйдешь.
— Как же быть, Афанасий Иванович?
— Стрельцам мы скажем, что идем к царевне из Посольского приказа, ибо надо дать ответ иноземным послам — в здравии ли царевна Ксения Борисовна. К черному же ходу, если он не под охраной, должна подъехать карета твоего друга Маржарета и увезти царевну в указанное тобой место. А мы с тобой, как ни в чем не бывало, выйдем через красное крыльцо. Уразумел?
— Изрядно же придумано, Афанасий Иванович, — восхитился Василий.
* * *
Стрельцы начальника Посольского приказа не задержали: служилый люд уважал Власьева, тем паче некоторые из них вместе с Афанасием Ивановичем по зарубежным делам ездили, охраняя подводы с дарами. Одно смущало: и чего это послы-немчины здоровьем царевны озаботились, но дьяк растолковал:
— Аглицкие послы всякие нелепицы о царевне измышляют. Одни сказывают, что царевна ума лишилась, другие, что она отравного зелья приняла и испустила дух. Гляну с моим человеком, да успокою послов.