Ксения, рвалась к матушке и брату, но ее накрепко закрыли в опочивальне, и только через несколько дней она изведала, что матушку и Феденьку казнили. Ее ж пока не тронули. Палачи удалились из дворца, а она, зарыдав, в мучительной скорби, упала на колени перед святыми образами. Ее сердце разрывалось от безутешного горя. Сколь же горючих слез она пролила, никогда не ведая, что судьба обернется к ней такой страшной, черной стороной.
И вот она, царская дочь, стала беглянкой. Могла ли она когда-нибудь о том подумать? Что принесет ей бегство?
И вновь жуткий страх овладел Ксенией, но тут послышался знакомый голос. Ксения отдернула занавесь и увидела через слюду князя Василия Пожарского, сидящего на кауром коне: молодого, статного, русокудрого. Был он в голубом кафтане с жемчужным козырем и в алой шапке с разрезом, отороченной собольим мехом. Какой он ладный, пригожий. На душе Ксении стало гораздо спокойней.
— Спасибо тебе, Жак. Никогда не забуду твоей подмоги.
— Ты мой друг, а дружба для гасконца превыше всего. Куда повезешь царевну?
Василий спрыгнул с коня и что-то шепнул Маржарету на ухо.
— Прекрасно, сударь, но будь осторожен. В случае чего моя шпага готова придти тебе на помощь. С богом, сударь!
Дружески обнялись, попрощались. Маржарет взметнул на коня Пожарского и помчал в сторону Москвы.
* * *
Демша Слота глазам своим не поверил, когда увидел перед собой князя Василия Пожарского и… царевну Ксению. До того был ошарашен, что топор из рук выронил. Сотворил крестное знамение, а затем упал на колени.
— Да ты встань, встань, Демша. В дом пустишь? — бодрым голосом произнес Василий.
— Дык, милости просим, князь, и государыня царевна. Завсегда рады.
— И мы тебе рады, Демша. Супруга никак по дому хлопочет?
— Супруга? — все еще не придя в себя, переспросил Слота. — Супруга на огороде лук полет. Сейчас кликну.
— Успеешь, Демша, — сказал Василий. — Возьми у служанки узелок и отнеси в избу, а мы оглядимся. Хорошо-то как здесь, государыня царевна!
Голос Василия веселый, жизнерадостный. Он счастлив. Наконец-то он вместе с царевной, наконец-то сбываются его грезы.
А на сердце Ксении буря чувств. Она смотрит на облитую щедрым животворным солнцем Серебрянку, а в зеленых глазах ее тихая необоримая грусть. Чарующая красота починка не смогла унять ее душевную боль, коя не покидала ее со дня кончины отца.
Василий, конечно же, понимал, что творится на душе Ксении, а посему прилагал всяческие усилия, чтобы царевна отошла от своего горя, забылась.
— Нет, ты глянь, государыня царевна, как солнце на березах играет. Видишь?