Немчин вышел, и вскоре в горенку вошел рябоватый слуга с медным подносом.
— Изволь откушать, князь.
— Что у тебя?
— Клюквенный напиток и сбитень. Но садиться, как сказал лекарь, тебе еще нельзя.
— Да пошел он к дьяволу!
Василий привстал на локоть, поморщился и с удовольствие осушил оловянную кружку сбитня.
— А теперь покличь своего господина.
— То не в моей воле, князь. Наше дело холопье.
— Масальский у себя?
— Кажись, был у себя.
— Тогда я сам к нему пойду!
— Да куда уж тебе, князь? Чуть живехонек. Оклемайся допрежь.
Холоп понизил голос и добавил:
— В сенях караулят оружные послужильцы. Мигом посекут.
— Жаль, саблю у меня отобрали, сучьи дети.
— Саблю, — хмыкнул холоп. — Изрядно же ты Игоську завалил. И поделом ему, псу.
В последних словах холопа прозвучало нескрываемое злорадство.
— Аль чем тебе насолил, Игоська?
— Еще как, — холоп глянул на низкую сводчатую дверь и присел на лавку. Тихо поведал:
— Злыдень он. Жена моя, Авдотья, двух чад мне принесла, да не повезло, ибо младенцами преставились. А потом мою Авдотью боярин Масальский выдал за другого холопа.
— От живого-то мужа?.
— Эка диковинка. Не от меня первого, не от меня последнего жен отнимают. Холопья доля самая горегорькая, боярин что хочет, то и вытворяет. Взял да и передал Авдотью холопу Игоське. Вот уж был жеребец! Ребятню, как молотом ковал. Боярин за каждого рожденного мальца братину доброго вина и новые сапоги Игоське жаловал.
— И что с Авдотьей?
— Вконец изъездил ее Игоська, квелой стала, преставилась года через два, а Игоське вновь чужую жену привели. Боярину приплод нужен.
— Горазд твой хозяин, — усмехнулся Пожарский. — Как тебя звать?
— Вторашка.
— Никак, не люб тебе боярин?
Холоп ничего не ответил, поставил на поднос опорожненную посуду и удалился из горенки. Василий услышал, как звякнула щеколда двери.
«На запоре держит меня князь Масальский. Даже раненого боится, вражина! И кой прок ему у себя держать? Чего добивается?»
Смутно было в голове Василия Пожарского.
Миновало еще несколько дней. Князь уже спокойно поднимался с постели и передвигался по отведенной ему горенке.
— Благодари свою молодость и отменное здоровье, князь. Лекарь тебе больше не нужен.
— Спасибо тебе, господин лекарь. Ты можешь сказать князю Масальскому, что я хочу его видеть.
— Сказать можно, мой молодой друг, но я не могу ручаться за исход вашей просьбы. Прощай!
Василий пошел вслед за доктором, но дверь закрылась перед его носом. Тогда он успел отжать дверь здоровым плечом, но перед ним тотчас возник Петруха Солод с пистолем в руке.
— Осади, князь, иначе чрево продырявлю, хе.