Протянул с кислой миной:
— Любишь ты, Катырев, угрозы напущать, а ведь все можно мирком поладить. Забирайте своего Василия. Сколь корму на него извел, на лекаря потратился…
— Буде скулить! — вновь резко бросил Дмитрий Пожарский. — Приведи брата.
* * *
Дмитрий Пожарский не стал дожидаться Расстриги в Москве и отъехал в Мугреево. Уговаривал выехать в вотчинное село и Василия, но тот сослался на Посольского дьяка.
— Велел задержаться. Авось по посольским делам понадоблюсь.
Дмитрий пытливо глянул на брата, недоверчиво хмыкнул:
— Отговорка. Какие ныне могут быть посольские дела? Другое твое сердце тяготит. Не так ли Василий?
— Не буду отпираться, брат. Ксения не дает покоя, не могу Москву покинуть.
Дмитрий головой покачал.
— Тщетны твои потуги, Василий, но я тебе в таком деле не судья. Однако поберегись. Масальский мстителен, держи ухо востро. В случае чего упреди Михайлу Катырева. Сей князь пользуется уважением столичного дворянства. Держись его.
Глава 11
САМОЗВАНЕЦ В МОСКВЕ
Отцы церкви оказались смиренными и по приказу Лжедмитрия возвели в патриархи всея Руси рязанского владыку, грека Игнатия.
Он первым прибыл в стан Отрепьева и сопровождал его в Москву. Среди духовенства Игнатий пользовался дурной славой, как «муж грубый, пьяница и пакостник», который стал верой и правдой служить Лжедмитрию.
20 июня Самозванец торжественно вступил в Москву, подойдя к ней по Серпуховской дороге через Замоскворечье. По всему стольному граду разносился оглушающий колокольный звон. Впереди двигались польские конные роты, за которыми чинно шли длинные ряды стрельцов и ехали царские кареты, обряженные соболями и имевшие в упряжке по шестерке лошадей. За ними перемещались в богатых кафтанах дворяне и бояре.
Дмитрий Самозванец показался вслед за духовенством. Он ехал на великолепном коне, в расшитой золотом и усеянной драгоценными каменьями одежде, окруженный свитой из родовитых бояр, роскошно разодетых, сидевших на богато украшенных конях.
Москвитяне могли разглядеть своего нового царя. Был он молодой, лет двадцати пяти, малого роста, с густыми черными волосами на голове, без бороды; «на его широком смуглом лице выделялся большой рот и толстый нос, с заметной бородавкой возле правого глаза».
Когда Лжедмитрий приблизился к Москве-реке, переехал через «живой» плавучий мост и вступил на площадь, внезапно поднялся страшный вихрь. Пыль взвилась столбом и слепила глаза. Москвитяне, усмотрев в этом дурную примету, в испуге осеняли себя крестным знамением и толковали:
— Быть беде и несчастью! Спаси нас, Господи!