— Моника, — прохрипел Джастин, — прикажи ему остановиться. Он же убьет меня…
— Остановиться? — удивился Валефор, — с чего бы ей это приказывать? — он слегка ослабил хватку и внимательно посмотрел на Монику.
— Ты же медсестра! Твой долг спасать людей… — хрипел Джас. — Прошу…
Валефор со всей силы треснул Джастина об стену, словно тот был тряпичной куклой.
— Кроме того, — довольно ухмыльнулся джинн, — даже если она прикажет, то я все равно не оставлю тебя в живых. У нее кончился лимит желаний.
— Это неправда! — наконец, подала голос Моника. — Третье желание так и не загадано…
— Неужели, — улыбка джинна несла в себе какой-то скрытый смысл, но Пэриш проигнорировала ее.
— Именно! Последнего желания не было!
— А вот и было! — процедил Валефор, — кто хотел моей любви? А?!
— Это невозможно. Ты сам это сказал…
Джастин сначала какое-то время наблюдал за их перепалкой, и решил смыться, пока никто не видит. Но не тут-то было. Его ступни, словно прибили к полу и, как бы Пирсон не старался уйти, у него это не получилось.
— Я соврал, — тихо ответил Валефор. — Но есть условие.
— Какое еще условие? — переспросила Пэриш, пораженная его признанием.
— Бессмертие. Чтобы быть со мной, ты должна стать бессмертной. Поэтому, третье желание занято и должно звучать так: «Я хочу стать бессмертной!». Ясно?
Валефор развернулся и вплотную подошел к Джастину. Он чувствовал его страх и испытывал настоящее отвращение. Люди всегда вызывали у Валефора неприязнь, но этот тип превзошел всех. Джинн уже собирался свернуть ему шею, но твердый голос Моники остановил его.
— Не убивай его.
— Почему? — искренне удивился Валефор, — Джастин пытался убить тебя несколько раз, а ты говоришь, не убивай?
— Я прошу тебя сохранить его жалкую жизнь. Однажды, он поймет, как был не прав. И я хочу чтобы он жил с этим, как можно дольше…
Моника попыталась встать, но все еще была связана.
— Ты мне не поможешь?
— Ах, да!
Валефору достаточно было щелчка, чтобы избавить Монику от стяжек. Пэриш резво слезла с хирургического стола, потирая затекшие запястья. Она стояла и просто смотрела на своего спасителя. С чего она взяла, что любит его? Может это всего лишь благодарность? Или просто кидается из крайности в крайность? Ее предал Джастин, и она нашла утешение на плече наглого и самоуверенного джинна? Почему она сначала скажет, а потом размышляет об этом.
Взгляд Моники скользил по телу Валефора. От стильных лаковых туфлей, классических черных брюк к белой рубашке с жабо и воланами на манжетах. Похоже, он все же не изменил своему старинному стилю графа. Наконец, взгляд Моники остановился на лице, а точнее на глазах джинна. Его бездонных, словно омут глазах. «Да, наверное это и есть любовь, — подумала она про себе». Моника готова была броситься в омут этих бездонных глаз с головой.