— Ты вернула меня, и возвращаешь каждый раз, когда мы занимаемся любовью, — шептал Рейн снова и снова, — и я не знаю, чем я заслужил все это. Как выразить то, что чувствую. Что могу дать, кроме своей любви.
— Еще любви. Себя. И детей, — сказала она.
— Детей? Ты хочешь еще детей?
— А ты не хочешь?
— Хочу. Очень. Двоих, по крайней мере, — на лице Рейна улыбка, которую она не видела, но чувствовала по голосу.
— Всего двоих, или еще двоих? — спросила Фреда, поворачиваясь и целуя мужа в плечо, на котором лежит ее голова.
— На твое усмотрение, — усмехнулся Рейн. — Я согласен на любой вариант.
— Они родятся здесь или мы уедем отсюда?
— А вот это стоит обсудить, — он набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул, крепче прижимая к себе жену. — Мне здесь нравится, и работа вполне устраивает. В Центре мной довольны.
— Довольны?! Да ты скромник! Они же вцепились в тебя, как бульдоги! А как только поняли, какие чудеса ты можешь творить… — она вдруг осеклась, словно сказала что-то, не подумав.
Рейн тихо засмеялся.
— Расслабься уже, милая. С чудесами покончено навсегда, осталась чистая наука. Да, ты права, мануальный терапевт моей квалификации, да еще и слепой, редкая находка.
— Иногда я ненавижу твою иронию, — Фреда куснула мужа в твердокаменный бицепс. — И ненавижу тех дамочек, которым ты вправляешь позвонки, а они в это время млеют под твоими руками и беззастенчиво пялятся на тебя. Тебе надо носить форму с длинными рукавами, потому что один вид твоих рук сводит с ума.
— Пожелание учту. Хотя климат здесь не тот, чтобы надевать длинные рукава. Особенно после того, как снова появилась способность потеть, — хмыкнул Рейн. — А дамочки эти всего лишь рабочий материал. И скоро им придется обходиться без меня. Мне предложили перейти в детское реабилитационное отделение, которое открывается на базе Центра. Я почти согласился. Ты не против?
— Конечно, нет, — в восторге воскликнула Фреда.
— Тогда можно подумать о том, чтобы остаться здесь, — отозвался Рейн. — Мне кажется, мы нашли то, что искали.
Он резко развернулся, навис над женой и впился в ее губы долгим поцелуем. Неохотно прервав его, проговорил:
— Как ты смотришь на то, чтобы немедленно предпринять попытку сотворить еще одного малыша?
— Сотворить? — воскликнула Фреда, дрожа от разливавшегося в теле возбуждения.
— Да, сотворить. Каждая жизнь — бесценное творение. Ты и я это знаем лучше многих.
— Я только за. Для меня бесценно все, что связано с тобой.
* * *
Не все, что существует в нашем мире соотнесено с ним настолько, что способно воплощаться в понятную и привычную физическую форму. Душа и разум, когда могут прислушиваться друг к другу, сообща распознают много больше, чем можно объяснить на понятном языке, увидеть глазами или почувствовать.