— Мне, например, все ясно, — Тамара Евстафьева что-то зашептала на ухо Елизавете.
— Не может быть, — ахнула та.
— Вполне, — сказала Тамара. — А дети сами по себе его никогда и не интересовали. Если бы он не об этом думал, он бы и сына любил, а он все эти годы даже не признавал его, и сейчас не признает.
Молоденькая официантка, пухленькая и хорошенькая, разносила мороженое. Полгода назад она заменила другую официантку и очень старалась. Работа ей нравилась. Она тоже была в курсе жизни тех, кого обслуживала, и старалась побольше крутиться около Роберта, который ушел от жены, но пока что жил один. «Если год живет один и не сходится с матерью девочки, значит, что-то у них не ладится, — думала она. — И значит, я имею шанс».
Она принесла мороженое Роберту и девочке и, улыбаясь, остановилась рядом. «Вот старые трещотки», — обругала она мысленно старушек, чей чрезмерно громкий шепот наверняка доносился до края стола, где сидел этот мужчина. Ей было наплевать на то, что они говорят. Ее беспокоило лишь то, что он их слышит, а значит, разозлится и ему уже будет не до ее прелестей. Ему и точно было не до нее. Девочка, которая тоже все слышала, хмурилась. Он, улыбаясь, протянул ей мороженое, но она резким движением оттолкнула вазочку, отчего содержимое вывалилось на его красивый серый костюм. Наблюдающая сцену Лолита ахнула. Эта девочка так обращалась с ее отцом! Ей очень хотелось, чтобы он за это закричал на нее или прогнал, но он лишь невозмутимо улыбнулся и что-то сказал официантке. Та стремительно убежала и вернулась через несколько секунд с новой вазочкой. Отец просто поставил ее на стол, не протягивая этой нахалке, а потом встал и вышел из зала. Девочка, проводив его взглядом, нагло усмехнулась и принялась за мороженое. Лолита тоже встала и отправилась ждать отца, скрывшегося за дверью мужского туалета. Она хотела сказать ему, что по-прежнему любит его. И узнать, почему он ее разлюбил. И еще сказать, что никогда не станет бросать в него мороженым, если он вернется к ней, потому что она гораздо лучше, чем эта девчонка.
Роберт подошел к раковине и включил воду, чтобы отчистить костюм. Из курилки доносились голоса его друзей.
— Это совершенно точно, Виктор, — говорил Владимир. — Он маньяк. Посмотри, все сходится. На матери девочки он не женился, если купил себе отдельную квартиру и живет один. Ты уверяешь, что он к ней приходит. Но это наверняка для отвода глаз. Ему нужна только девочка. А она, видимо, вертит им, как хочет, потому что он боится ее. Ведь если она расскажет кому-нибудь, он окажется либо в тюрьме лет на пять, либо в психиатричке. А знаешь, год назад он спрашивал, не знаю ли я хорошего психиатра. Значит, сам понимает, что болен. А может, это ему нужно как прикрытие в случае, если девочка вздумает поделиться с подружками. Лучше ведь отлежаться в больнице, чем отсидеть в тюрьме. Диагноз все же лучше судимости.