гребаные, когда вы в танке, вы круче Памира и Тянь-Шаня, а вот против красноармейцев со штыками, да когда панцершютцы вне танков, сил маловато, и очко из стального превращается в особо эластичное резиновое?
Видимо, танкистов немецких хорошо воспитали в духе гитлеризма-нацизма, ни одна черноробая сука не сдалась, все легли под ударами епифанцевского взвода, раскидав свои береты[183] по Белоруссии (двоих из епифанцевских еще и убили, суки).
В село врываются наши танки, впереди несутся, как борзые, БТ, за ними еле поспевают Т-34, а остальные наверно, еще больше отстали. Колонну замыкают, глотая польскую пыль, устаревшие Т-26. Повзводно командиры очищают каждое здание от гитлеровцев, кто поднял руки, тот успел, кто не поднял, ну, значит, не очень сильно хотел жить.
К четырем утра Прошкув полностью в наших руках, за километр-два по всем сторонам стоят секреты и дозоры, и теперь можно отдыхать. Прохожу мимо привязанной к забору лошади в головной офис (а как еще назвать) танкоремонтного заводика, обнаруживаю тут Йигитали с Ежуровым, они вдвоем пакуют майора технической службы Вермахта. Хороша добыча, майор откормленный, как кабанчик в канун Нового года. И тут понимаю, что весь бой рядом со мной была Бусинка, с дымящимся ППД в руках, представляете? Тут майор оскорбляет слух моей Бусинки:
– Русише швайне, ферфлюхтер… – ну, и что-то еще, в том же роде, и, скажем, как минимум обидное. Блин, ну как он дослужился до майора, пфуй такой некультурный, а еще и с Европы, гондурас западноевропейский. Ладно, Ежуров, признаем, что русише швайне, но по физиономии Йигитали видно же, что он не особо русише швайне. А каким боком щирая украинка Аня русише швайне? Она не русише швайне, ой, черт, она вообще не швайне, она говоря немецким языком, вполне себе мадхен[184].
– Пасть закрой, дойче швайне, тут же дама, сука! Простите, не дама сука, а фашист сука, – извиняется за двусмысленность свою Володя, отоваривая носком сапога нутро майора. Майор почему-то замолкает, то ли осознает неправильность своих действий, то ли ощутил наличие дамы в наших сплоченных рядах, ну или (что намного ближе к истине) заткнулся из-за того, что Володя мощно попал тому под дых.
– Красноармеец Ежуров, отставить расправу! – командую я (с ним поговорить надо, а не то эти сейчас до смерти запинают), тут доброта совсем ни при чем.
– Так точно, товарищ командир, – говорит Ежуров, напоследок добавив обеими руками по ушам майору. Майор в полном офсайде (вне игры).
– Ежуров, приведи ко мне или Хельмута, или Круминьша, ну хотя бы Вахаева, ты ж по-немецки только руками и ногами говорить умеешь?