– Встать, сука, когда с командиром дивизии разговариваешь! – по энкавэдэшному грозно (но оглядываясь на Аню) крикнул Легостаев, и полусосед оторвал свой базис от стула.
– Капитан Каримов Абдувахоб, командир роты Т-26 10-й танковой дивизии.
– Откуда ты экс-капитан, кто по нации?
– Таджикская ССР, узбек, Ленинабадская область, Советский район, кишлак Бароз (блин, моя малая родина, родители мои оттуда, вот почему сосед-то).
– Почему ты, капитан, считаешь меня, воюющего за свою страну, кафиром, а себя, перешедшего к Гитлеру, хорошим мусульманином? Эмир Саид Алимхан[187], который держал твоих предков впроголодь[188] и в невежестве, значит, хороший мусульманин, а Ленин и Сталин, которые накормили нас, дали нам образование и веру в завтрашний день, кафиры? А не пошел ли ты вместе со своим эмиром и Гитлером в… (тут я наткнулся взглядом на Бусинку) в этот, как его, ну в ад.
И вообще, если я пошлю тебя на смерть, ты будешь вопить, что русские убивают узбеков, потому будем справедливыми. Легостаев, собери сюда ребят узбекской, киргизской, таджикской и туркменской национальностей, и пусть они решают судьбу своего земляка, этого гада, любителя «суверенного Туркестана».
Минут пятнадцать я матерился, тупо, грязно, скверно и совсем не по-джентльменски, у каждого джентльмена уши бы не только отвяли-завяли, но и отвалились бы на хрен (про себя, таки Бусинка же рядом, а рядом с дамой мат не комильфо). Йигитали с Мамбеткуловым проводили в это время собрание «Туркестанского комитета». А Легостаев и Абдувахоб смотрели на меня с открытыми ртами, ибо я выматерился вслух, да на трех языках: русском, узбекском и таджикском, причем ни разу не повторяясь (даже не переводя), усиливая свою «речь» немецкими и английскими фразами из порно (то-то у Аньки уши побагровели).
И тут вошли Йигитали, Болотбек, Алиджон и еще трое моих земляков-брюнетов.
– Товарищ капитан, все йигиты говорят, что этого хайвона[189] надо расстрелять, и чем раньше, тем лучше. Наши родители послали нас сюда на войну, чтобы защитить Родину и жен, матерей, отцов и сестер. Потому они, даже родственники, этого ок килинган[190] не простят ему предательства. Понимаете, у нас есть такая вещь, как джавонмарди, это переводится «молодой мужчина». Но это обозначает кодекс номуса[191] воина. Раз человек вышел на тропу войны, на «джанг»[192], то должен пройти этот йул[193] до конца. И его на этом пути может остановить только смерть. А если кто предаст Родину, переступит через джавонмарди, то он вне любых законов и его братья должны его убить, чтобы смыть позор с семьи. Только после смерти хоина