Мы же им все ближайшие станции да мосты расколошматили к эфедриновой матери, а телепортировать войска фашисты не умели, да даже если бы и умели, куда кидать зольдатиков, не знали.
Даже если опсищуки с пехотой уже дошли до базы, то даже тогда как минимум две колонны, вооруженные до зубов, спаянные дисциплиной, передовой идеей (коммунистической) и, главное, местью, шатаются в тылу.
Причем одной группой командует Ахундов, этот ни перед чем не остановится, он врага будет крошить до победного конца, даже терминатор может вернуться с задания, но не Ахундов. Или враг кончится, или Ахундов с бойцами падут смертью храбрых, третьего не дано. Так что прошли мы, достигли базы, правда, по пути пришлось отвлечься на «боевиков» шуцманшафтбатальона, их вооружили до зубов, и численность «боевики» имели до батальона.
Если бы полицаи имели бы еще боевой дух (вдобавок к вооруженным зубам), то могли бы очень попортить нам настроение, победить, конечно же, нет, но остановить на время, устроить проблемы, это, конечно, да. К тому времени и гитлеровцы подоспели бы, но не вышло.
Кому охота умирать за чужие идеалы, за чужое господство и тем более за гитлеровцев?
Вот и батальон изменников воевать не стал. Вначале, конечно, постреляли, но, как говорится у Булгакова, «капитан Гатеррас, известный сапожник, дал несколько снарядов куда-то вкривь и вкось»[263]. Причем вооружены были изменники двумя батареями советских пушек: батареей «сорокапяток» и батареей 76-мм пушек.
Мы как следует и посопротивляться не успели, как среди «боевиков» возник бунт, часть разбежалась, а две сотни бывших красноармейцев, со всем оружием и боеприпасами, перешли к нам. Причем не в плен, а именно с целью воевать против Германии.
И это, оказывается, заслуга бывшего лейтенанта РККА Михася Карасевича, это он разагитировал «боевиков», это он арестовал (местами пристрелил) верхушку батальона вспомогательной полиции при помощи своих единомышленников.
А единомышленники – это его же подчиненные, то есть бойцы 200-го полка Второй стрелковой дивизии РККА, попавшие в плен еще 23 июня. Он-то (Михаил Карасевич) знал, чем дышали его бойцы, потому ему и было легко сплотить вокруг себя актив наиболее патриотически настроенных красноармейцев.
Михась и его ребята вырвались из лагеря благодаря изворотливости лейтенанта (мне кажется, были у него в родове евреи), так они и попали в создаваемый немцами «шума»-батальон, а потом начали там агитацию против немцев. Причем вели агитацию не огульно, а оглядываясь на происхождение бойцов: если парень из бедных, то его надо прощупать, если же полицай, из бывших богачей или из интеллигенции времен панской Польши, или, скажем, с националистическим душком, то таких не трогали.