– Восемнадцать, и все пассажирские, жалко, танков не попалось, товарищ лейтенант госбезопасности.
– Прости, сержант Тодорович, продолжай.
– Виноват, товарищ лейтенант госбезопасности, я младший сержант.
– Был младшим, да весь вышел, я лично буду ходатайствовать перед командованием дивизии о присвоении тебе звания старший сержант, а то и за такие дела младшего лейтенанта мало.
– Служу Советскому Союзу!
– Служи, Тодорович, служи, рассказывай дальше, что было потом.
– А дальше мы снова ушли в лес и тоже параллельно ЖД, но пошли назад, чтобы немцы нас не вычислили. Шли одиннацатого и днем и ночью, по пути набрели на брошенную немецкую машину. Видимо, наши окруженцы побили немцев, всю кабину из «Дегтяря» изрешетили, отвели машину поглубже в лес, слили бензин, взяли пригодное им имущество и ушли. А грузовичок куковал в лесу, а на нем снаряды к фашистским гаубицам. Причем прихватившие немцев ребятки раздели фашистскую машину наголо, срезали кожу (ну или дерматин) с сидений, сняли все колеса, грузовичок стоял сиротливо на чурбаках. Зато этому грузу рад был товарищ воентехник, и мы еще день потеряли на «снарядоварение», зато выплавили двадцать килограммов тола, ну и десяток взрывателей от снарядов добавили к коллекции.
И как тут опять не поохотиться на поезд? Тем более товарищ Смирницкий сказал, что поезд на дороге, взрывать легче, чем мост, потому десяти килограммов на состав хватит запросто. Пришлось разведывать подходящее место, и вот четырнадцатого подходящее место нашли, а немцы то ли мост починили, то ли имели запасной путь, но поезда шли и на запад, и на восток, причем на запад в основном санитарные.
Проблема была с взрывателями от снарядов, они ж ударные, но товарищ воентехник и тут придумал: взрыв инициировать должен молоток, который ударит по капсюлю. Молоток к капсюлю притягивает пружина (с той машины в лесу снятая), а не допускаем взрыв бечевкой, отпускаем бечевку – бабах. Полнасыпи изрыли, пока зарыли все это, приделали молоток, пружину и все остальное, потом залегли.
РККА, видимо, не слабо так немцам прикурить-то дает, потому как два санитарных состава прошли на запад и ни одного поезда на восток. Но пришло время и локомотива с запада, появилась «овечка»[42], и, дымя, она полетела к нам, к месту засады, а за ней платформы и вагоны, правда уже в сумерках.
Смирницкий пропустил паровоз, еще две платформы и только потом отпустил бечевку, и тут как бабахнет, третья платформа подпрыгнула, как крестьянин, наступив на гадюку. С нее два танка полетели в разные стороны, все смешалось в кучу и стало валиться под откос, паровоз потянуло вниз, и там вроде лопнул котел, ибо пару было как… Не знаю как, много было. Вагоны и платформы еще летели под откос, как заговорили наши пулеметы, карабины, винтовки. Немцы тоже по нам открыли огонь, пришлось покидать им гранат, пострелять, и как только ленты и магазины опустели, я скомандовал отход.