- Ты, видимо, стала хорошим юристом, раз раздумываешь над предложениями о работе.
Стало немного неловко.
- Папа, это сложно. Здесь много факторов.
- Понятно, понятно. Так как его зовут?
- Его зовут Дима, - вырвалось у неё.
Галина Ивановна тут же подхватила:
- Значит, Дима.
Маша руками на родителей замахала.
- Его зовут Дмитрий Александрович. И он просто хочет помочь. Папа, ты же хотел гениального адвоката!
- А он гениальный?
- По крайней мере, он сам в этом уверен. А это уже полдела, - закончила Маша негромко.
Конечно, ни о каком спокойном, здоровом сне и разговора не было. И дело совсем не в том, что Маше пришло в голову ждать завтрашнего появления Харламова, как рыцаря в лучах восходящего солнца. Но она прокрутилась полночи с боку на бок, размышляя о том, что он предпримет в сложившейся ситуации. Если отступить от того факта, что это её семья, её сестра, попавшая в сложные, практически неразрешимые обстоятельства, она, как юрист, что бы сделала? Как бы выстроила линию, если не защиты, то своих дальнейших действий? Она пыталась предполагать, предугадать мысли Харламова, и это было самым интересным, если честно, пытаться мыслить, как он. Ведь если она начнёт угадывать его логику, то поднимется на одну, а то и две ступеньки. Станет к нему ближе. То есть, не к нему лично, а к его умению решать чужие проблемы.
Наутро её Света разбудила. Сначала тем, что бегом кинулась к туалету и громко хлопнула дверью, а затем, вернувшись, принялась лить слёзы. Судя по всему, пока сидела в туалете, подслушала разговор родителей на кухне. А говорили они про Харламова. Маша тоже через стенку слышала обрывки их разговора. И вот младшая сестра решила возмутиться и помотать ей нервы с утра.
- Кто приезжает? Зачем приезжает? Почему вы все просто не можете оставить меня в покое?
- Света, успокойся, - попросила её Маша. Убирала постели, и сестру с кровати погнала. Света пересела на подоконник и мрачно на неё уставилась. – Это просто мой… друг.
- Вчера один уже приезжал, твой друг, и ты его выгнала!
- Я его не выгоняла. Просто ему не стоило приезжать. И, вообще, это не твоего ума дело.
- Да? А моя личная жизнь твоего ума дело?
Маша оглянулась на неё через плечо, взглянула снисходительно.
- У тебя нет личной жизни. И быть не может. Тебе семнадцать лет.
- И что?
- Личная жизнь, Света, это когда ты самостоятельная, с профессией, и в состоянии себя обеспечить. Ты не проходишь ни по одному параметру.
- Я тебя ненавижу, - сказала Света, причём без всякой злости, зато с огромной печалью в голосе. – Я вас всех ненавижу.