Сейчас я была благодарна за те несколько ужасных месяцев, проведенных в поисках чего-то полезного. Я была благодарна за все неудачи, за каждую минуту, что я истратила, проведя здесь в гробнице под насмешками Чащи. Это позволило мне довести заклинание до конца. Голос волшебника, который ровно звучал за моей спиной, произнося финальную часть Призывания, стал для меня якорем. Кася становилась все ближе, а Чаща вокруг нее полыхала. Теперь я видела все меньше деревьев. Она подошла настолько близко, что проглядывала в собственных глазах, и повсюду ее окружало пламя, обжигающее ее плоть, ревущее, потрескивающее. Ее прикованное к камню тело изгибалось, скручивалось. Пальцы напряглись, растопырившись в стороны, и внезапно ее вены на руках стали ярко зелеными.
Из ее глаз и носа брызнули капли древесного сока, побежав ручейками по лицу, словно слезы. Комнату наполнил пахший ужасно неприятно едкий сладковато-свежий запах. Касин рот распахнулся в беззвучном крике, и из-под ее ногтей выросли крохотные корешки, похожие на проросший за ночь росток дуба. Они начали расти с невероятной скоростью, взбираясь по цепям, на ходу деревенея, покрываясь серой корой, и с треском, похожим на начало ледохода, цепи лопнули.
Я даже не пошевелилась. Все случилось настолько быстро и внезапно, что я едва это заметила. Вот Кася была прикована, а в следующий момент уже бросается на меня. Она опрокинула меня на пол и была невероятна сильна. Я уперлась в ее плечи, стараясь отстранить от себя, и завопила. По ее лицу, пропитав ее одежду, тек зеленый сок, капающий на меня словно дождь. Он стекал по моей коже, и барабанил по моему защитному заклятию. Касины губы скривились в оскале, обнажив зубы. Ее руки сомкнулись на моем горле словно две головни, горячие, обжигающие. Эти странные корешки начали меня опутывать. Дракон начал читать быстрее, стараясь закончить последние слова, ускоряя заклинание.
Я задыхалась: «Ulozishtus!», — снова, всматриваясь в лица Чащи и Каси, которое исказилось наполовину от гнева, наполовину от боли. Ее хватка крепчала. Она смотрела прямо на меня. Свечение Призывания стало ярче, заполнив каждый уголок помещения. От него невозможно было укрыться, и мы могли заглянуть глубоко внутрь друг друга, увидеть каждый секрет, хранимый в тайне — и ненависть, и зависть. Слезы перемешивались с древесным соком и капали на мое лицо. Я тоже рыдала, и слезы текли ручьями, несмотря на то, что она почти лишила меня воздуха и мое зрение начало уступать темноте.
Она произнесла сдавленно собственным голосом: «Нешка», — и решительно собравшись с силами, один за другим разжала пальцы, позволив мне вздохнуть. Мое зрение прояснилось, и, вглядевшись в ее лицо, я увидела проходящий стыд. Она смотрела на меня с любовью, с вызовом.