Этот цвет кажется знакомым, и у меня замирает сердце.
— Что это значит? — Рик протягивает мне листок.
Мгновенно узнаю почерк. Неудивительно. Он ведь мой.
«Ничего еще не закончено».
Я так мечтаю, чтобы все закончилось. Не хочу больше скакать по времени туда-сюда. Если спасения мамы, папы и Молли недостаточно, чтобы сделать меня счастливой, что же тогда мне нужно?
— Так что это значит? — снова интересуется Рик.
Пожимаю плечами.
— Кто его знает. Наверное, кто-то из ребят подбросил.
Скомкав бумажку, забрасываю ее обратно в шкафчик и захлопываю дверцу.
***
На уроке все ведут себя так, будто мне здесь самое место, но я чувствую себя не в своей тарелке. Механически вытаскиваю из рюкзака учебники, нахожу карандаш, но как только мне кажется, что я успокоилась, в класс заходит Донован.
Грудь стискивает от боли. Он выглядит невозмутимым и одет с лоском. Когда-то я ненавидела в нем все — от черных солнцезащитных очков до высокомерного пижонства, но теперь, когда я подмечаю все эти мелочи, мне хочется рвануть к нему навстречу.
Дон садится в ряду напротив, кладет на стол тетрадь и снимает очки. Он смотрит на меня, заглядывая прямо в душу.
— У тебя нет лишней ручки?
— У меня? — Я запинаюсь. — Н-нет, прости.
Он издает стон и, закинув руку на спинку стула, подмигивает девушке в соседнем ряду. Этот Донован — игрок на публику, плейбой-одиннадцатиклассник. Я же скучаю по серьезному, ласковому и заботливому парню, которого я знала.
— Ну ладно, в любом случае спасибо. Ты ведь Крейн, правильно?
— Лара. — Я протягиваю руку, чувствуя себя идиоткой, но он все равно ее пожимает.
— Твою маму зовут Миранда, точно? Сто процентов мама рассказывала, как мы несколько раз играли вместе, когда были детьми, прежде чем твоя мама уволилась. — Он закусывает губу и присвистывает. — Какая жалость.
— Какая жалость, что моя мама уволилась, или какая жалость, что мы перестали вместе играть?
Он усмехается, показывая ямочки на щеках.
— Возможно, и то, и другое.
Я смеюсь и качаю головой. Учитель начинает урок, и я поворачиваюсь вперед, но совершенно не вникаю в смысл того, что он говорит. С таким же успехом он мог быть одним из тех взрослых в мультике про Чарли Брауна, которые бормочут «бла-бла-бла». Задерживаю взгляд на висящих на стене часах. Стрелки вращаются в обратную сторону. Сначала мне кажется, что назад движется лишь секундная стрелка, но потом я понимаю, что и минутная идет в обратном направлении. Время бежит назад. Поворачиваюсь и смотрю на одноклассников, но, кажется, никто, кроме меня, этого не замечает. Сажусь прямо и моргаю. Стрелки снова начинают двигаться вперед.